Большинство людей проживает простую и ничем не примечательную жизнь. После своей смерти они практически ничего после себя не оставляют, и память о них быстро угасает. Но есть и те, чье имя помнят веками, а то и тысячелетиями. Пускай некоторые люди не знают о вкладе этих личностей в мировую историю, но их имена навечно сохранены в ней. Одним из таких людей был Александр Македонский. Биография этого выдающегося полководца еще полна пробелов, но ученые провели огромную работу, чтобы достоверно воспроизвести историю его жизни.

Александр Македонский - кратко о деяниях и жизни великого царя

Александр был сыном македонского царя Филиппа II. Отец старался дать ему все самое лучшее и воспитать рассудительного, но в то же время решительного и непоколебимого в своих действиях человека, чтобы держать в покорности все народы, которыми ему пришлось бы управлять в случае смерти Филиппа II. Так и случилось. После того как скончался отец, Александр, при поддержке войска, был избран следующем царем. Первое, что он сделал, когда стал правителем, это жестоко расправился со всеми претендентами на престол, чтобы гарантировать себе безопасность. После этого он подавил мятеж восставших греческих полисов и разбил армии кочевых племен, угрожавших Македонии. Несмотря на столь юный возраст, двадцатилетний Александр собрал значительную армию и пошел на Восток. За десять лет ему покорились многие народы Азии и Африки. Острый ум, рассудительность, безжалостность, упрямство, мужество, храбрость - эти качества Александра Македонского дали ему возможность вознестись над всеми остальными. Цари боялись увидеть его армию возле границ своих владений, а порабощенные народы покорно подчинялись непобедимому полководцу. Империя Александра Македонского была самым большим государственным формированием того времени, охватывающим три континента.

Детство и юные годы

Как провел свое детство, какое воспитание получил молодой Александр Македонский? Биография царя полна тайн и вопросов, на которые историки еще не смогли дать однозначного ответа. Но обо всем по порядку.

Александр родился в семье македонского правителя Филиппа II, который походил из древнего рода Аргеадов, и его жены Олимпиады. Появился на свет он в 356 г. до н. е. в городе Пелле (в те времена являлся столицей Македонии). Ученые спорят о точной дате рождения Александра, некоторые из которых говорят об июле, а остальные отдают предпочтение октябрю.

Еще с детства Александр увлекался греческой культурой и литературой. Кроме того, он проявлял интерес к математике и музыке. В подростковом возрасте его наставником стал сам Аристотель, благодаря которому Александр полюбил “Илиаду” и всегда носил ее при себе. Но прежде всего юноша проявил себя как талантливый стратег и правитель. Еще в 16 лет, в связи с отсутствием отца, он временно правил Македонией, сумев при этом отразить нападение варварских племен на северные границы государства. Когда Филипп II вернулся в страну, он решил взять себе в жены другую женщину по имени Клеопатра. Рассердившись за такое предательство по отношению к его матери, Александр часто ссорился с отцом, поэтому ему пришлось уехать с Олимпиадой в Эпир. Вскоре Филипп простил сына и позволил ему вернуться обратно.

Новый царь Македонии

Жизнь Александра Македонского была наполнена борьбой за власть и сохранение ее в своих руках. Все началось в 336 г. до н. э. после убийства Филиппа II, когда пришло время выбирать нового царя. Александр заручился поддержкой армии и в итоге был признан новым правителем Македонии. Чтобы не повторить судьбу отца и уберечь престол от остальных претендентов, он жестоко расправляется со всеми, кто мог представлять для него угрозу. Были казнены даже его двоюродный брат Аминта и маленький сын Клеопатры и Филиппа.

К тому времени Македония была самым могущественным и господствующим государством среди греческих полисов в рамках Коринфского союза. Услышав о смерти Филиппа II, греки захотели избавиться от влияния македонцев. Но Александр быстро развеял их мечты и с помощью силы заставил подчиниться новому царю. В 335 году был организован поход против варварских племен, угрожающих северным районам страны. Войско Александра Македонского быстро расправилось с врагами и покончило с этой угрозой навсегда.

В это время взбунтовались и восстали против власти нового царя Фивы. Но после недолгой осады города Александр сумел одолеть сопротивление и подавить мятеж. На этот раз он не был столь снисходителен и практически полностью уничтожил Фивы, казнив тысячи горожан.

Александр Македонский и Восток. Завоевание Малой Азии

Еще Филипп II желал отмстить Персии за прошлые поражения. С этой целью была создана многочисленная и хорошо обученная армия, способная представлять серьезную угрозу персам. После его смерти за это дело взялся Александр Македонский. История завоевания Востока началась в 334 г. до н. э., когда 50-тысячное войско Александра переправилось в Малую Азию, обосновавшись в городе Абидос.

Противостояла ему не менее многочисленная персидская армия, основу которой составляли объединенные формирования под командованием сатрапов западных границ и греческие наемники. Решающее сражение произошло весной на восточном берегу реки Гранник, где войска Александра стремительным ударом уничтожили вражеские формирования. После этой победы города Малой Азии один за другим падали под натиском греков. Только в Милете и Галикарнасе они встретили сопротивление, но даже эти города со временем были захвачены. Желая отомстить захватчикам, Дарий III собрал многочисленное войско и выступил в поход против Александра. Встретились они возле города Исс в ноябре 333 г. до н. э., где греки показали отличную подготовку и разбили персов, заставив Дария спасаться бегством. Эти битвы Александра Македонского стали переломным моментом в завоевании Персии. После них македонцы смогли практически беспрепятственно подчинять территории огромной империи.

Покорение Сирии, Финикии и поход на Египет

После сокрушительной победы над персидской армией Александр продолжил свой победоносный поход на Юг, подчиняя своей власти территории, прилегающие к побережью Средиземного моря. Его армия практически не встречала сопротивления и быстро подчиняла себе города Сирии и Финикии. Серьёзный отпор захватчикам смогли дать только жители Тира, который располагался на острове и был неприступной крепостью. Но после семимесячной осады защитникам города пришлось его сдать. Эти завоевания Александра Македонского имели большое стратегическое значение, так как позволили отрезать персидский флот от его основных баз снабжения и обезопасить себя в случае нападения с моря.

В это время Дарий III дважды пытался договориться с македонским полководцем, предлагая ему деньги и земли, но Александр был непреклонен и отверг оба предложения, пожелав стать единственным правителем всех персидских земель.

Осенью 332 г. до н. э. греческая и македонская армия вступила на территорию Египта. Жители страны встретили их как освободителей от ненавистной персидской власти, чем был приятно впечатлен Александр Македонский. Биография царя пополнилась новыми титулами - фараона и сына бога Амона, которые были присвоены ему египетскими жрецами.

Смерть Дария III и полный разгром персидского государства

После успешного завоевания Египта Александр не стал долго отдыхать, уже в июле 331 г. до н. э. его войско форсировало реку Ефрат и двинулось к Мидии. Это должны были стать решающие битвы Александра Македонского, победителю в которых доставалась власть над всеми персидскими землями. Но о планах македонского полководца узнал Дарий и выступил ему навстречу во главе огромной армии. Переправившись через реку Тигр, греки встретились с персидским войском на обширной равнине возле Гавгамел. Но, как и в предыдущих схватках, македонская армия одержала победу, а Дарий оставил свое войско еще в разгар сражения.

Узнав о бегстве персидского царя, Александру без сопротивления подчинились жители Вавилона и Суз.

Поставив здесь своих сатрапов, македонский полководец продолжил наступление, оттесняя остатки персидских войск. В 330 г. до н. э. они подошли до Персеполя, который удерживали отряды персидского сатрапа Ариобарзана. После ожесточенной борьбы город сдался под натиском македонцев. Как было со всеми местами, которые добровольно не подчинились власти Александра, он сожжен дотла. Но на этом полководец останавливаться не желал и отправился в погоню за Дарием, которого настиг в Парфии, но уже мертвого. Как оказалось, его предал и убил один из его подчиненных по имени Бесс.

Продвижение в Среднюю Азию

Жизнь Александра Македонского теперь в корне изменилась. Хоть он и был большим поклонником греческой культуры и системы управления государством, но вседозволенность и роскошь, с которой жили персидские правители, покорила его. Он считал себя полноправным царем персидских земель и желал, чтобы все относились к нему как к богу. Те, кто пытался критиковать его действия, немедленно подвергались казни. Не щадил он даже своих друзей и верных соратников.

Но дело еще было не закончено, ведь восточные провинции, узнав о смерти Дария, не желали подчиняться новому правителю. Поэтому Александр в 329 г. до н. э. снова выступил в поход - на Среднюю Азию. За три года он сумел окончательно сломить сопротивление. Наибольшее противостояние ему оказали Бактрия и Согдиана, но и они пали перед мощью македонской армии. На этом и закончилась история, описывающая завоевания Александра Македонского в Персии, население которой полностью подчинилось его власти, признав полководца Царем Азии.

Поход в Индию

Завоеванных территорий Александру оказалось недостаточно, и в 327 г. до н. э. он организовал еще один поход - на Индию. Вступив на территорию страны и перейдя реку Инд, македонцы подошли к владениям царя Таксила, который подчинился Царю Азии, пополнив ряды его армии своими людьми и боевыми слонами. Индийский правитель надеялся на помощь Александра в борьбе с другим царем по имени Пор. Полководец сдержал свое слово, и в июне 326 года произошла великая битва на берегу реки Гадиспа, которая закончилась в пользу македонцев. Но Александр оставил жизнь Пору и даже разрешил ему править своими землями, как и до этого. На местах сражений он основал города Никею и Букефалы. Но в конце лета стремительное продвижение остановилось возле реки Гифасис, когда истощенная от бесконечных сражений армия отказалась идти дальше. Александру ничего не оставалось делать, как повернуть на юг. Дойдя до Индийского океана, он разделил войско на две части, половина из которых поплыла назад на кораблях, а остальные вместе с Александром продвигались по суше. Но это стало большой ошибкой полководца, ведь их путь пролег через жаркие пустыни, в которых погибла часть войска. Жизнь Александра Македонского оказалась под угрозой после того, как он получил серьезное ранение в одной из битв с местными племенами.

Последние годы жизни и результаты деяний великого полководца

Вернувшись в Персию, Александр увидел, что многие сатрапы взбунтовались и решили создать собственные державы. Но с возвращением полководца их планам пришел крах, а всех непокорных ждала казнь. После расправы Царь Азии занялся укреплением внутренней ситуации в стране и подготовкой к новым походам. Но его планам не суждено было сбыться. 13 июня 323 г. до н. э. Александр умирает от малярии на 32 году жизни. После его смерти полководцы разделили между собой все земли огромного государства.

Так и ушел из жизни один из величайших полководцев, Александр Македонский. Биография этой персоны наполнена таким количеством ярких событий, что порой задумываешься - а под силу ли это обычному человеку? Молодой юноша с необычайной легкостью подчинял себе целые народы, которые поклонялись ему как богу. Основанные им города сохранились и до наших дней, напоминая о деяниях полководца. И хоть империя Александра Македонского распалась сразу после его смерти, но тогда она была самым большим и могущественным государством, которое раскинулось от Дуная до Инда.

Даты походов Александра Македонского и места самых известных битв

1. 334-300 гг. до н. э. - завоевание Малой Азии.
2. Май 334 г. до н. э. - сражение на берегу реки Гранник, победа в котором дала возможность Александру беспрепятственно подчинять города Малой Азии.
3. Ноябрь 333 г. до н. э. - битва возле города Исс, в результате которой Дарий бежал с поля боя, а персидское войско было полностью разгромлено.
4. Январь-июль 332 г. до н. э. - осада неприступного города Тира, после взятия которого персидская армия оказалась отрезанной от моря.
5. Осень 332 г. до н. э. - июль 331 г. до н. э. - присоединение египетских земель.
6. Октябрь 331 г. до н. э. - битва на равнинах возле Гавгемал, где македонская армия снова одержала победу, а Дарий III вынужден был спасаться бегством.
7. 329-327 гг. до н. э. - поход в Среднюю Азию, завоевание Бактрии и Согдианы.
8. 327-324 гг. до н. э. - поход в Индию.
9. Июнь 326 г. до н. э. - сражение с войсками царя Пора возле реки Гадиса.

Родился Александр Македонский осенью 356 года до н. э. в столице Древней Македонии – городе Пелла. С самого детства в биографии Македонского проходило обучение политике, дипломатии, военному мастерству. Он учился у лучших умов того времени – Лисимаха, Аристотеля. Увлекался философией, литературой, не придавался физическим радостям. Уже в 16-летнем возрасте примерил на себя роль царя, а позже – полководца.

Приход к власти

После убийства царя Македонии в 336 году до н. э. Александр был провозглашен правителем. Первыми действиями Македонского на столь высоком государственном посту стали отмена налогов, расправа с врагами отца, подтверждение союза с Грецией. После подавления восстания в Греции Александр Македонский начал обдумывать войну с Персией.

Затем, если рассматривать краткую биографию Александра Македонского, последовали военные действия в союзе с греками, франкийцами против персов. В битве поблизости Трои многие поселения открыли свои ворота великому полководцу. Вскоре ему покорилась почти вся Малая Азия, а затем Египет. Там Македонский основал Александрию.

Царь Азии

В 331 году до н. э. произошла следующая важнейшая битва с персами при Гавгамелах, в ходе которой персы были разгромлены. Александр покорил Вавилон, Сузу, Персеполь.

В 329 году до н. э., когда царь Дарий был убит, Александр стал правителем Персидской империи. Став царем Азии, подвергался неоднократно возникающим заговорам. В 329-327 годах до н. э. воевал в Средней Азии – Согдеане, Бактрии. Александр в те года одержал победу над скифами, женился на бактрийской княжне Роксане и двинулся в поход в Индию.

Домой полководец вернулся лишь летом 325 года до н.э. Период войн закончился, царь занялся управлением покоренных земель. Он провел несколько реформ, в основном военных.

Смерть

С февраля 323 года до н. э. Александр остановился в Вавилоне и начал планировать новые военные походы на арабские племена, а дальше – на Карфаген. Он собирал войска, готовил флот и строил каналы.

Но за несколько дней до похода Александр заболел, а 10 июня 323 года до н. э. скончался в Вавилоне от сильной лихорадки.

Историками до сих пор не установлена точная причина смерти великого полководца. Некоторые считают его смерть естественной, другие выдвигают версии о малярии или раке, третьи – об отравлении ядовитым медицинским препаратом.

После смерти Александра его великая империя распалась, начались войны за власть среди его полководцев (диадохов).

Александр Македонский 5 стихий.
Свиток первый Песнь Виноградной лозы.
3 глава
Эги. 344. г. до н.э. От Ильки.
Сегодня их станет пять. Мальчишки решили принять Ясона в свою ватагу. Сегодня они будут проводить посвящение.
Илька проснувшись потянулся, предвкушая весёлый день. Главное не совпасть с девчонками. Вчера Кали, сестра, говорила, что будут выяснять отношения с дочерями Филиппа и их группой. Часть девчонок считала себя дриадами, и властительницами леса. К ним, как раз, его сёстры относились. Другая часть – амазонки, во главе с Фессалоникой, тоже претендовали на лесные угодия. Эта Лонка вообще считает себя самой главной во всём, житья никому не даёт. Вон дядька Филипп к ним в дом Сурика постоянно отправляет, когда отсутствует, боится, что сестрица ему шею свернёт. Не то, что бы собственноручно, но подобьёт младшего братца на спор с объездкой лошадей, и подсунет великому наезднику, бешенного скакуна. И не будет у неё братика. Лонка она такая, с ней лучше не связываться.
Вставать Ильке очень не хотелось. Вот так бы весь день проваляться. И что бы никто тебя не трогал, никого не видеть, просто нежится в кровати. Грамматики сегодня не будет, зато стихосложение и языки. После того, как его стихи в Митиленах не были одобрены, мальчишке вообще за них браться не хотелось. Даже если дядька Филипп прав, и не в том таланте речь, который в человеке, а именно в серебреном эквиваленте.., то становиться ещё противнее. Не может всё продаваться и покупаться… В сказаниях о героях, они всего добиваются сами, своей силой, мозгами, божественным даром… А теперь всё покупается. Вон зимой Приам собирается на игры идти, заявку уже подали, и что, там тоже всё оплачено будет? Илька закрыл глаза, что бы не видеть весь этот Мир. Нет, он так не хочет. Он пойдёт по жизни так, как герои древности. Он большой и сильный, он не будет ни продавать ни покупать. Хитрить, как дядька Филипп, это же насколько надо презирать других людей….
Всё таки вставать надо, но так не хочется. Илька пересилив себя сел в кровати. Рядом воткнутый в раму окна, в свете осеннего солнца, светился новый нож. Атта уже уехал, не разбудив сына попрощаться, но видно, что заходил к нему в мезонин, принёс новый клинок. Парень взял его в руки, покрутил, Атта выковал его ночью, вплетя в железо свет луны. Илька придирчиво оглядел оружие, хороший ножик выковал, когда он ещё сможет сам такой сделать… Вот общаться с железом под руководством Аттала он учится с удовольствием.
Всё, наконец он встал. День начался, со всеми своими подарками и неожиданностями.
Когда Илька спускался со своего мезонина, сёстры уже сидели за столом, там же был Сурик, а старая кормилица Атты хлопотала вокруг.
- О! Сплюша! – обрадовалась его появлению Клеопатра, старшая сестра. Парень поцеловал сестёр и брата, если так можно назвать Сурика, подсел к ним.
- Видел, что твой Лиапп нарисовал? – сестры выложили на стол перед ним пару портретов. – Кто глядя на них нас замуж возьмёт?!
Илька рассматривал творческие шедевры своего педагога. Сестры в сине-зелёных оттенках выгладили несколько претензеозно.мало кто решиться сделать предложение красавицам из лесного царства. Это была идея Клео, найти себе мужа по переписке. Естественно, Калка последовала примеру сестры. Две сине-зелёные дриады хищно смотрели на него с портретов. Лично он бы, письма от таких красавиц спрятал бы куда подальше, опасаясь за своё здоровье.
- Да, это на любителя, - парень вернул портреты сёстрам, - Вам их впору по лесу развешивать, сатира одинокого искать, или в некрополь за женихами заглянуть.
- Ничего вы не понимаете – бурчал себе под нос юный художник, унося опустевшие тарелки из под полухолодной каши. Дети Аминтора были крайне неприхотливы в еде. Сёстры быстренько портреты попрятали, не смотря, что женихов на них не поймаешь, если только специфических, одержимых манией, с которыми по полнолуниям потом выть придётся, но дриады всё же были обаятельные, в своей стихийной хищности. Леапп, как талантливый художник, уловил агрессивность эгейских девушек.
Солнечный рассеянный свет пробивался через листву, начинающую покрываться золотом осени, отдавая последнее тепло людям. Скоро всё это разнообразие природных красок смениться холодными проливными дождями и пронизывающим ветром. Листья став золотом, отдадутся спокойствию Смерти. Тот, мёртвый мир, спокойствия и сна, предпочитает золото, в котором отражается свет умирающего солнца. Вбирая последний свет, жёлтый метал передаёт его в Истинное солнце, освещающее Острова Блаженных, куда уходят герои на свою вечную охоту. Этот свет соединяется с солнцем Ирия, куда уходят избранные даже из героев, входя в Вечность, и освещая путь своим потомкам. На взгляд Ильки, это была вершина для любого человека.
Отведя Сурика на грамматику, он бегом добрался до театра, где проводили занятия по стихосложению. Все мальчишки его возраста были уже там, только кроме Павки, который все новые стихи, сразу же пробывал на голос и песню. Павка вместе со старшими уехал в Пеллу. Сидя на зрительских местах мальчишки писали на грифельных досках стихи, потом декламировали их со сцены, здесь же проводились занятия по риторике, когда постигалось ораторское искусство.
Посидев, помучившись над стихами, Илька улёгся на сидения. Вдохновение полностью отсутствовало. Пегас, которому следовало одарить юношу своим даром - не прилетал. Высоко в небе плыли облака, они потихоньку спускались, из тёплых летних, превращались в тяжёлые, затягивающие всю голубую негу, осенние, стальные. Пегас сквозь них пробиться не мог, или не хотел. Илька усмехнулся, ему представилось как этот матёрый крылатый жеребец, задержался по совсем праздным жизненным нуждам, просто нашёл небесный овёс и с удовольствием его хрупает, пережёвывая тяжёлыми челюстями, так что желваки мерно ходят по его морде. А потом появляется белая кобыла - Медуза, которая уже совсем скоро спуститься на землю, принеся с собой снег. Она томно и жеманно, ну прям как Фифа, подымает пушистые ресницы, вскидывает длинную светлую чёлку. Кобыла призывно ржёт, закладывая уши… Сегодня Пегаса можно не ждать.
Илька поднялся. На нижних сидениях Фифа старательно строчил на доске. Щеки порозовели, на губах лукавая улыбка, глаза.. – под волосами не видны, но понятно, что весь в творчестве. Илька заинтересовавшись подошёл, сунул нос посмотреть… что-то о любви. Фифа поспешно спрятал дощечку. Илька ухмыльнулся, понятно, Ляльке пишет. В Пелле они столкнулись с эпиротами, там была одиннадцати летняя девочка, Елена, хрупкая, в огромными глазищами, острым носиком и льняными пушистыми волосами. Фифа за ней долго ходил, а Лялька только подымала на него глаза, глубогие как озёра и пожимала плечиками, мол ничего не понимаю. Теперь Фифа ею бредил. Вот стихи пишет, письма отправляет. Тут на днях Илька заметил брата крутящегося перед зеркалом, морды строящего своему отражению, всё отрабатывал, как красиво волосы вскинуть, как голову наклонить, как рукой по лицу провести… Чего с парнем любовь делает.
- Пиши, пиши, авось оценит.., - Илька продолжал ухмыляться. Он от своих отражений в зеркале только вздрагивал, кого привлечёт эта девичья физиономия… За последний год он резко вырос, раздался в плечах, а лицо… таким уродом стал, самому противно, настолько не похож на остальных друзей. Не будь роста и силы, мог бы среди девчонок играть, за свою подружку бы сошёл. И долго ему это терпеть! Атта говорит: всё измениться, ещё возмужает, а пока ни одна девчонка серьёзно не воспринимает. Илька не любил зеркала.
Ясон сидел задумавшись посасывая грифель, похоже он был дома, в своих Моских горах. Рядом расположилась Данка лапой ловя начинающие опадать листья, с шуршанием проползающие по земле, залетающие в театр и прячущиеся под сидениями. Её мягкие толстые лапы, молниеносно выкидывались вперёд, шлёпали по пробегающему листу, тот замирал, словно прикидываясь мертвым, но стоило оторвать лапу, как он тут же норовил спрятаться. Длинный хвост барсихи, в азарте, извивался то в одну то в другую сторону. Белый кончик заманчиво дразнил. Кузька норовил наступить на него, не в состоянии удержаться от искушения. Данка, когда мальчишка всё же прижимал хвост, оборачивалась и смотрела на него как на несмышлёного котёнка. Тот только задорно скалил зубы.
Илька отвернулся от этого детского развлечения. С палестра, из административного здания, уже начали выходить девчонки. Сегодня они занимались с утра. Как высказывался Леонид, если мальчишки на палестре занимались спортом, то девчонки ходили туда подраться.
Парень встрепенулся, по мощёной дороге шла Аглая, жена Аминандра, неся большую, и видимо, тяжёлую корзину, держа её за подол за ней семенила дочка.
- Скоро приду, - Илька перепрыгивая сидения вылетел с театра. Преподаватель только покачал головой, друзья прыснули, мальчишку это не волновало.
- Радуйся, - поздоровался он, потрепал девочку по голове, - Давай помогу.
Женщина поспешно передала парню, которому с трудом доставала до плеча, корзину, взяла дочку за руку.
- Вот вещи в стирку отдавала, - Аглая с улыбкой поправила волосы. – Хорошо, племянничек, что тебя встретила, до дому донесёшь.
- Донесу…
Вот так, кроме как племянника она в нём ничего не видела. Ну почему Аглая жена Аминты, была бы его, Илька её бы на руках носил.
- Вот, Аминта с утра уехал, пришлось самой эту тяжесть нести, - пожаловалась женщина.
- Если что надо, я помогу.., - Илька поднял на неё свои огромные серые глаза. Аглая улыбнулась. – Хороший ты, Илька.
Мальчишка проводил их до дома, донёс корзину до дверей. Женщина поцеловала парнишку в щёку, в знак благодарности, и окрылённый он не заметил, как оказался на палестре в кругу друзей. Парни, естественно, подтрунивали, видя как он умчался, но Илька не обращал на них внимания, сам бы на их месте так же хихикал. Илька только смущённо улыбался, находясь в своих тёплых и светлых мечтах. Ни тяжёлые валуны, которые он привычно перетаскивал по палестру, ни груши с песком, по которым он отрабатывал удар рук и ног, не могли вернуть его на землю. Он впервые был вдвоём с нравящейся ему женщиной, не в семейном кругу, не в окружении родни и её мужа, а просто они шли вдвоём, и была только маленькая дочка Аглаи, её часть… А ещё она его поцеловала, пусть как родича, но всё же… И от этого разливалось сладкое томление по груди, а на лице блуждала смущённая улыбка.
Стоя под струящейся водой, омывая своё тело от песка палестра, Илька блаженно прикрыл глаза, впитывая всем своим существом журчащие струи. Если бы Аглая была свободна…
Чужая рука скользнула вниз его живота, хрипловатый мужской голос зашептал прям в ухо….
- У тебя такая нежная кожа, как губы лошади…
Парень рванулся в сторону. Желудок сжался и резко стал подыматься вверх. Опять ахеменид…
Не разбирая дороги Илька вырвался на улицу и согнулся над кустами. Желудок рвался наружу. Следом за ним, тормозя на поворотах руками и ногами вылетел Фифа.
- Живой? – он похлопал Ильку по мокрой спине. Тот только слабо отмахнулся, и опять согнулся над кустами.
Первый раз такое внимание ахемениды оказали ему в том году. Маг при новом сатрапе Скудрии по простому пришёл тогда к Аминтору. Илька это видел просто потому, что был в соседней комнате, а дверь была открыта.
Маг тогда говорил Атте, что у него вырос красивый сын, такой же, как легендарный их Ахилл, такой же сильный с нежным лицом. С тех пор Илька ненавидел своё полное имя Ахилл и откликался только на уменьшительное. Маг объяснял Атте, что при дворе ахеменидов его ждёт большое будущее, и он даже готов заплатить, что бы мальчишка стал его любовником. Тогда Аминтор, не меняясь в лице, достал копис, такой кривой меч, на вооружении в пехоте, и просто разрубил мага, вместе с его роскошными одеяниями, и пока тело падало, вытер клинок об его одежду. Атта объяснил, что ахеменид от него хотел, тогда Илька представил всё это, и его первый раз вывернуло. Аминтор тогда выкинул тело из дома и официально объявил, что мага убили разбойники. Артабаз, как умный политик, согласился с этой версией, инцидент замяли.
К обнажённым мальчишкам подошли Кузька с Яськой, уже одевшиеся. Кузька притащил их одежду. Фифа быстро облачился в свои штаны и хламиду. Ильку вроде отпустило, он стоял бледный как смерть, обхватив себя за плечи, голова только раскалывалась, и сердце стучало как молот в кузне. Из палестра показался ахеменид со слащавой улыбочкой. Илька сам не заметил, как оказался рядом с ним и свернул ему голову, как птенчику. Тело обмякло у его ног. Парень брезгливо вытер о бёдра руки.
- Что с телом будем делать – Кузька за шиворот оттащил труп в кусты.
- Как всегда, на дороге кинем, - Фифа прикрыл Ильку гиматием, стараясь заглянуть тому в глаза. Они были белые, зрачёк стал точкой, явный признак бешенства.
- Да в норме я, в норме, - тот отстранился кутаясь в ткань. Они слишком хорошо знали реакции друг друга.
- Не.. не надо, усложнять жизнь старшим, давайте его под ёлочку закопаем, - внёс своё предложение Ясон, вспомнив разговор басилевса с отцом Фифы.
Младшие мальчишки пробегая мимо палестра спешили к театру.
- Илечка!! – Сурик увидев своих помчался к ребятам. Его взгляд натолкнулся на хмурые лица парней, в кустах он заметил сваленное тело – Ой!..
- Чего застыл, либо пригляди, что бы мелкие тут не околачивались, либо помогай. – Кузька дал ему подзатыльник, заставляя соображать побыстрее. – Иль одевайся. Потащили.
- Ясь, ты головную боль снимать умеешь? – парень, придерживая голову натянул портки, сын Филиппа помог ему зашнуровать сапоги.
- Сейчас давай по-быстрому…, прикопаем, тобой займусь, - Ясон пинком отогнал Данку от трупа, норовящую изучить его – Не трогай падаль.
- Сурик, давай вперёд, смотри, что бы на девок не нарвались – распорядился Фифа, подымая тело подмышки. Кузька ухватился за ноги.
- Зря ты его прям в городе…
Мальчишки тихо скрылись в лесу. В нём Ильке получшало, нормально одевшись он догнал ребят.
- Давайте, тащите его сюда, я ёлку вижу – Ясон первый нашёл вожделенное дерево. Чуть подкопав ножами, они с Илькой подняли хвойное дерево, с длинными корнями стелящимися по земле. Ель была не особо большая, не намного выше парней, поэтому с ней быстро договорились. Углубив влажную землю, они засунули тело под корни и водрузили ель на старое место
- И дерево поест, чего же я сам не догадался? – удивлялся Кузька, рассматривая дело совместных рук. – Бедная ёлочка, голодная была.
Илька потоптал почву вокруг дерева.
- Ну чего, после обеда лошадей поедем смотреть?
Старшие отбыли в Пеллу, и поэтому, вечерних занятий не будет, мальчишкам сегодня предстоит развлекаться самим. Не часто бывает такой праздник. Новых, пригнанных с севера лошадей, они так и не успели посмотреть, хотя это и было интересно. Да и после произошедшего, нужна была смена атмосферы.
- Иличка, я с вами поеду, - Сурик как клещ вцепился в руку родича. – Ты меня на сестёр не оставляй.
- Добро, - Илька нехотя согласился. Мелкий всё равно не отстанет, раз он сейчас с ними в доме Аминтора живёт, придётся с собой везде таскать. – Пошли все к бабушке обедать.
Сегодня ночью они проведут свой последний обряд, и Яська станет полноправным разбойником их команды, главное к ночи отвязаться от Сурика. Илька вздохнув потрепал мелкого по льняным волосам. Мальчишка, от своего добровольного голодания, спал очень чутко, а у них в доме, его лежанка стояла как раз под лестницей мезонина, где он спал. Хорошо бы вечером Сурика куда-нибудь спихнуть. Голова всё ещё болела, и отказывалась думать. Собственно, именно дар Ясона, как лекаря, послужил самым высоким аргументом, что бы взять его к себе, Гегелох, дед, тоже могли лечить, но пожалуй это и всё. Такой дар в Эгах был редкостью. Несмотря на то, что Ясон прибыл к ним как жрец Вакха – виночерпий, его по специализации ещё не использовали. Иеры Вакха, по цвету вина, его тягучести, запаху – безошибочно определяли яд. Сейчас пока, в этом не было необходимости, но кто знает, чего ждать дальше. Вполне возможно, что скоро эти способности понадобятся. Вот атиняне прислали посольство, никто из пророков опасностей не видел. Значит травить не будут.
Выйдя из леса, Яська усадил Ильку прямо на пожухлую траву. Головную боль он снимал быстро. Просто как мурашки забегали по черепу, проникая внутрь. Илька чувствовал, как внутри, словно развязываются какие-то узелочки, и боль уходит. Очень интересное и необычное ощущение. Потом они всей ватагой завалились к бабушке, хотя Кузька всю дорогу хихикал, что отец, когда приедет, ему устроит…
Пармений держал не плохую кухарку, и даже в его отсутствие, детей хорошо и вкусно кормили. Это у них, в доме Аминтора, вместе с Аттой уезжает и его педагог, а старая кормилица, кроме утренней каши ничего не готовит. Так же как и у дядьки Филиппа, в их доме все питаются только полезной пищей. Так утренняя каша, удобренная мёдом, всегда полухолодная, что бы мёд отдал как можно больше целебных свойств, да и дети не обожглись. Съесть это конечно можно, всё равно ничего другого не дадут, но лучше обедать у бабушке, там вкуснее. Эгейские же правители фанатично верят в пользу здоровой пищи, потому и дядька Филипп, обычно питается у них. Его кухарка, хоть и готовит полезно, но уж совсем не вкусно. У бабушки всегда разносолы на столе, а не только пророщенный овёс, как у дядьки Филиппа, или очень полезная трава, как у Аминтора, сдобренная мёдом. Обедать у бабушки одно удовольствие. Хорошо хоть Яська облагодетельствовал их кефирной закваской, привезённой с Моских гор. Атта проникся полезностью данного продукта, и теперь, перед сном, их поят кефиром, вместо надоевшей простокваши из козьего молока. Вот того же Кузьку на обед к себе не затащишь, привыкли они иллирийцы вкусно питаться, не всегда полезно…
Кроме ватаги мальчишек, в деревянной столовой бабушки собрались и дочери Аминтора. Илька усмехнулся, вот казалось бы, только стоял обнявшись с кустиками, а здоровый рост берёт своё, есть то очень хочется. Горячая ароматная похлёбка со специями, жирная, с плавающими шкварками, с большими кусками крольчатины…
Наглая Яськина Данка уже вовсю обхаживала бабушку. Барсиха села рядом с хозяйкой дома, её толстая лапочка, с подобранными коготками, лежала на колене женщины, а голова была наклонена на бок, и огромные оливковые глаза заглядывали в самую душу… Бабушка не могла устоять и подкармливала свою тёзку самыми вкусными кусочками. Внукам бы такие перепали… Илька прикончив миску похлёбки смог наконец осмотреться.
От сестёр фонтанировало скрываемой яростью и раздражением. У Клеопатры он даже разглядел закрашенный синяк на лице. Значит встреча дриад с амазонками состоялась. Вон и у Калки руки расцарапаны. Интересно было бы посмотреть на Лонку, не могли же сёстры так ей спустить. Может Яську попросить их подлатать. Хотя сегодня моск и так его головой занимался, и спиной Фифы, после вчерашней порки, наверняка устал. А если сестрам сказать о его способностях - замучают, тут вот прыщик убрать, тут красоты добавить. Так скоро к Яське очередь из девок выстроиться, совсем парня доконают, по делу даже к нему будет не подступиться. Богатое воображение сразу нарисовало картинку затравленного Яськи и облезлой Данки, вокруг которых собирается всё женское население Эг, и требуют полечить их. Старухи с клюками, сбегающие с базара, тётки торговки, вытесняя друг друга, стараются добраться до тела юного лекаря. Крики, когти, кулаки. Сжимается кольцо женщин вокруг Яськи. Совсем маленькие девчушки, с разбитыми коленками, пробираются к лекарю между ног матерей. И вот кольцо распадается, а на земле лежит обессиленный жрец Вакха. Не стоит говорить сёстрам…
Освободившись от дочери, занявшейся мягкой шкурой барсихи, Аглая изящно потребляла фрукты. Она отрезала медным ножиком дольки груши, и мелкими кусочками их откусывала. Эгейские девчонки так не умеют, сразу откусят, так откусят, ещё и огрызок съедят, только палочку выкинут. Женщина поймав Илькин взгляд улыбнулась, тепло, ласково, мальчишка смутился. От её мягкой улыбки становилось радостно и весело.
- Иль, поехали, - Фифа закончив обед наклонился над ушедшим в свои мечты парнем.
Через некоторое время они уже рысили по дороге, двигаясь в сторону гор где паслись закупленные лошади. Фифа, Сурик, Илька, естественно, вначале рванули сразу в карьер на своих скаковых. Получилась такая импровизированная гонка. Ну куда им против великого наездника Сурика. Мальчишка на своём Букефале был в идеальной форме, и гармоничное соотношении веса между наездником и конём, дало ему возможность уйти в отрыв. Не зря он сидит на диете. Рассекая ветер, Илька и Фифа какое-то время неслись за ним, их жилистые, поджарые кони быстро выдохлись под тяжестью седоков. Да, переросли мы скаковых – хмыкнул про себя Илька, поглаживая шею своего иноходца.
- Ку-Кузь!! Догоняйте! – он обернулся к далеко оставшимся позади ребятам на более тяжёлых конях. Кузька был на иллирийском, Яська на иверийском, ни тот ни другой с места в карьер пойти не могли, масса не позволяла. Данка, как уважающая себя барсиха, не натруждая лап, ехала на коне вместе с хозяином. Тяжёлые кони постепенно набирали скорость, и шли нога в ногу сотрясая землю.
Потом они уже рысили все вместе. Кузька с Яськой обсуждали различия иллирийских и иверийских коней – иверийские потяжелее, помассивнее, но при этом лучше идут в горах и более удобные для скачек в ущельях. По выносливости, вроде, одинаковые. И оба парня хихикали над скаковыми, с торчащими рёбрами. Ну, естественно, сидят на грудах мяса, и ржут сами как кони. А когда Кузька стал цепляться к его породистому иноходцу, который якобы подгибает ноги под тяжестью наездника, Илька не выдержал, и дал парню в ухо. Небольшая потасовка была быстро закончена остальными мальчишками, которые разняли драчунов, вклинившись на конях между ними.
И ничего у его иноходца ноги не подгибаются, а красиво пружинят. И хребет у него торчит, не от того, что его не кормят, а так положено, так же как торчащие кости на крупе. Это порода у него такая. Скаковые лёгкие и невысокие, зато скоростные. На их толстых битюгах нормальные скачки не устроишь, так только для охоты. Хотя лошади для охоты идеальны для кавалерийского боя, но они же не в бою. И вовсе они не на доходягах едут. Его иноходец над землёй летит, а не сотрясает её своим весом. И ноги красиво выкидывает вперёд….
Обидевшись Илька рысил в отдалении, сначала дулся, потом наслаждался одиночеством и природой. Осень уже входила в свои права. Кусты покрывали созревшие ягоды. Даже воздух изменился, терпкий запах увядания природы мешался со свежим ветром и прохладой, выползающей из теней, под листвой. Они двигались по дороге в сторону гор, где паслись новые лошади. Впереди рысили трое на скаковых, а следом за ними, ржали над анекдотами, пара на толстых монстрах. Илькин взгляд привлёк полёт непотребной бабочки., легко порхающей над начинающей жухнуть травой. Нормальная бы уже в спячку впала, а эта летает, живёт своей жизнью, ещё на что-то надеется, и никто её ещё не потребил. Вот так и люди, сначала ползают червячками, а потом, как душа их обретёт крылья, к чему-то стремятся, бездумно летают. Сколько бабочек в огне сгорает стремясь на его свет. А что есть огонь, как не охватывающая душу любовная страсть, томление. Душе всегда хочется чего-то эфемерного и светлого, и бабочка просто становиться поджаренным червячком. А она вон летает, все спят или съедены, а она живёт, несмотря ни на что, видать совсем никому не нужна, не интересна. Даже птица никакая не съела… наверное просто подохнет от холода или голода. Нет, это страшная смерть, лучше уж в огне сгореть, или в бою погибнуть, но не быть такой непотребной бабочкой. Смерть от старости… бр-р-р.., только не это. Илька окинул мальчишек взглядом, разбившиеся по парам они о чём-то трепались, неспешно рыся.
- Чего ползём как сонные ящерицы! – мальчишка послал коня с дороги в лес, шенкелями убыстряя его ход. – Давайте, догоняйте. Не много уже осталось.
Табун лошадей голов двести, пас в скрытой за лесом долине. Увидев выехавших из леса мальчишек, к ним тут же направились всадники, вооружённые и выглядевшие крайне грозно.
- Радуйтесь! – поприветствовал их Илька, ехавший впереди.
- Свои… - крикнул старший над отрядам выехавшим воинам, - Сын Аминтора это...
- Ну не только Аминтора.., - хмыкнул Кузька – мы тут разные, и у всех отцы имеются.
- Да ладно, крикнул бы ты, они бы орали, что сын Пармения - Фифа дав своему скакуну шенкелей поравнялся с Илькой- Не всё ли им равно, кто из знати прибыл…
Когда мальчишки подъехали к костру, их окружили воины, помогли спешиться, и предлагали отпотчевать, не побрезговать скромной солдатской трапезой.
Илька хмыкнул, скромная такая солдатская трапеза, понятно, почему Атта так любит войска объезжать. Им сразу выдали по оковалку мяса, только что пропеченного на огне, по миске перловой каши с мясом и травами, и по свежей лепёшке с сыром внутри. Надо почаще сюда наведываться, с простыми воинами надо дружить, тогда и голодным ходить не будешь. Бледному Сурику воины выдали крынку молока и штук пять яиц, лишь бы мальчик, сын басилевса, не побрезговал и всё скушал.
Ну ребята и не побрезговали. После обеда, они в поездке немного порастреслись, так что сложить пищу было куда. Даже мелкий ломаться не стал, под серьёзными и добрыми взглядами воинов, спотребил положенное ему, явно высчитывая, сколько дней придётся голодать, что бы убрать прибавившийся лишний вес.
Поев мальчишки пошли смотреть легендарный табун. Илька остался сидеть у костра с командиром отряда, вставать было лениво. Он и с места видел стать коней. Они были того же типа, что иллирийские, но помощнее, при этом не такие накаченные как иверийские горные кони. В них совмещалась и грация и звериная стать. Если дядька Филипп на них собирается посадить кавалерию, тогда понятно, почему всё делается тайно. Таких лошадей нет ни в одном полисе. Что сейчас кавалерия: всадники на скаковых, забрасывающие противника дротиками. А тут выдержат и гоплита. Это создание совсем другого рода войск. На таких и в броне ехать можно – выдержат.
Кузька уже гарцевал на жеребце о чём-то с ним договорившись. Вообще к нему любая живность охотно шла и находила с ним общий язык. Расскажет животинке какая она “красава”, и всё, бери тёпленьким, любой четвероногий распускает уши, согласно кивает мордой, и объясняется Кузьке в любви. Фифа с Суриком о чём-то оживлённо спорили около другого коня, чуть ли не делая замеры. Яська погладив лошадей, ходил что-то разглядывая в траве.
- Когда перегонять будете? – поинтересовался Илька у воина.
- Да через пять дней, - откликнулся тот, меланхолично пожёвывая палочку, - Пармений их за горы увезти хочет. Смотрю, его сын уже себе жеребца нашёл.
Илька улыбнулся, иллирийцы всегда были лошадниками.
- Алесь сюда часто наведывается, - продолжал воин, - он вон того себе приглядел.
Выбранный старшим сыном Пармения жеребец держался в отдалении, в окружении кобыл, по хозяйски оглядывая табун. Взгляд у него ох как не добр. Он явно претендовал на лидерство, но ещё не со всеми выяснил отношения.
- Алесь хотел весь свой отряд эфебии на них пересадить, но Пармений ему отказал, - монотонно рассказывал воин, - Считает, что рано. Вот приплода дождёмся, а там может и даст. Кони то хорошие. Конечно, не такие быстрые, как фессалийские, но уж если в галоп пойдут, на их пути я бы не встал.
- Иль, тут поговорить надо, - Ясон подошёл к костру. Воин с интересом окинул моского мальчишку взглядом. Он его не знал, но если приехал со столь знатной компанией, значит то же из знати, ведь не как слуга держится.
Илька нехотя поднялся.
- Лошадей потравой накормили, - тихо проговорил Ясон, - Я знаю эту траву, у нас такое тоже было. Тут она не растёт, я проверил.
- Ты уверен? – Илька насторожился, только этого им не хватало.
- Да содержание навоза изменено – как по писанному начал моск, - травят дня три-четыре. Дней через пять кони падут.
- Интересно… - Илька задумался. Лошади падут когда их перегонять будут, падут не здесь, уже в горах. Перегонять будет Алесь, скажут, что он их уморил. Пармений будет защищать сына. Будут говорить, что Алесь угробил лошадей, потому, что ему не дали. Но он же знает Олежика, тот никогда на такое не пойдёт, лошадь для него святое. Кто-то сознательно его подставляет и уничтожает ещё не рождённую кавалерию. Илька вернулся к костру.
- А фураж кто поставляет, - поинтересовался он у воина.
- А чего? – тот забеспокоился, но это было не то беспокойство, тут человек нервничал, что знатным гостям что-то не понравилось. – Чего не так?
- Да не, просто интересуюсь, - Илька улыбнулся, своей лыбкой он мог делать многое, в том числе и успокаивать, - Лошади хорошие, крупные, едят наверно много. Поставки должны быть ежедневные, вот и думаю, у кого такой запас.
- А.., Линкесты поставляют овёс, - успокоился вояка.
Н-да, одно другого не легче. Не будут Линкесты коней травить. И Павка, как назло в Пеллах. Проверять надо. С бабушкой посоветоваться.
- А можно мы сюда наведываться будем, не помешаем, пока коней не перегнали.
- Что лошадки понравились? – воин усмехнулся, - Да приезжайте, катайтесь.
- Ну мы и поесть не откажемся, - усмехнулся Илька поднимаясь. – Вкусно тут готовят.
Воин расплылся в довольной улыбке, надо же, барчатам понравилась их простая стряпня. Да они же только за, потом перед другими хвастаться будут.
- Да конечно приезжайте, от пяти ртов мы не обеднеем, может на дорогу чего возьмёте. – тут же засуетился он.
Илька взял и лепёшку и прилагающееся к ней мясо, будет что перед сном с кефиром есть.
- Эй, орлята, - он окинул взглядом ребят пасущихся вместе с лошадьми. И травку щиплющими. - А до дому не хотите?
- Хотят, хотят – поддержал его Яська вспрыгивая на своего жеребца, - Ещё вернёмся.
Возвращались они назад той же дорогой. Мальчишки бурно обсуждали коней. Илька с Яськой молчали. Илька думал.
- Ладно, парни, тут вот какое дело – уже подъезжая к дороге начал он, и потом просто рассказал поведанное Ясоном, и свои выкладки.
- Ясь, а эту траву они сами найти не могли? – Фифа задумался, - хотя лошадь сама травиться не будет, тем более табуном, у них же не ритуальное самоубийство.
- А могли Линкесты это затеять? Коней потравить, потом против отца войска поднять? – Сурик покусывал губы. – Они же на власть не меньше прав имеют.
- Какие войска? Войска под отцом! – возмутился Кузька.
- Пармению не до войск будет, Олежика бы спасти. – Илька нахмурился. Всё запутанно, кому-то очень нужно стравить правящие рода. Ох не нравится всё это, подозревать своих… и Павки нет, как он нужен со своим даром, хотя он из Линкестов. Вот, теперь и он друга подозревает. Подло это. Друзьям надо верить безоговорочно, как себе, без доверия вперёд не пойдёшь, только и будешь оглядываться по сторонам, ища подвохов.
- Так ребят, две версии…, - Илька откинулся, садясь поудобнее на торчащем хребте скакуна. – Первая – Сурика: Линкесты рвутся к власти. Отравив лошадей, они убирают басилевса, предъявляют на этот титул свои претензии. Против – войска не только под Пармением, даже если он будет молчать, или заниматься сыном, объяснять, что не Олежик их загубил, войска останутся под александросом, то есть, под моим Аттой. Да и где гарантия, что войска вообще на титул басилевса Линкестов выкрикнут? А Атта тоже дядьку Филиппа в обиду не даст. Но версию со счетов не сбрасываем. Вторая: стравить правящие дома. Занимаясь собственной грызнёй мы ослабеем. Кавалерии не будет создано, просто лошади падут. Пармений больше заказывать не будет, опасаясь очередных неприятностей. Линкесты не будут заниматься фуражом, да им просто никто не доверит. И мы распадёмся как и все по полисам. Это более сложная версия, но в отличае от предыдущей более глобальная. Потраву в фураж и в дороге подсыпать можно.
- По этому ты и решил наведываться к табуну? – уточнил Яська.
Илька кивнул.
- Обе версии проверять надо, - Кузька всё больше хмурился. – И родители все в Пеллу отбыли.
- Фиф с бабушкой поговори, - Илька вздохнул. – Ясь а противоядия есть от этой потравы?
- Барсов организую, только надо, что бы нас к лошадям пустили, Фиф я с тобой к Данае.
- Я домой, подумать.
- Илечка, ты думая заснёшь, я тебя знаю – надулся мелкий.
- Сходи с Кузькой, вокруг Линкестов прогуляйтесь, - отмахнулся от него Илька. – Их всё равно в городе нет, может что услышите. После землетрясения встречаемся в логове.
- А я… - Сурик попытался схватить парня за руку. – Ну ты же меня в Логово не пускаешь.
- А ты спать пойдёшь, иначе бошку сверну. – Илька уже начинал бесится от неуёмного мелкого. Сурика ему на шею сейчас только не хватает.
- Это ты умеешь.., - буркнул мальчишка и сжался от косого взгляда родича.
Въехав в город, и отведя коней в конюшню, они разбрелись. Правда лошадей ещё пришлось предварительно почистить, но Илька этим не напрягался, отдал своего иноходца Кузьке, тот был не против, и хмуро ушёл домой. Всё ему крайне не нравилось.
Дома, спустившись в подпол, из шкафа Илька достал глиняную бутылку Аттиного пива. Сделанное на меду, со вкусом смородины, оно приятно освежало. В какой-то мере, дома, будучи один, мальчишка подражал Аминтору.
На своём мезонине, лежа на кровати парень размышлял, поигрывая новым ножом, узор на лезвие как-то позволял и расслабиться и сосредоточится одновременно. Если это Линкесты всё затеяли… Травануть коней, сместить басилевса – крайне длинный путь, и всё слишком натянуто. Не легче просто подослать наёмного убийцу к дядьке Филиппу, и зачем терять кавалерию. Да и врят ли бы Павка не проболтался. Братья скрыть от него свои замыслы всё равно бы не смогли. А если просто кто-то пытается лишить их конницы. Но этот человек всё равно должен знать о новом табуне. А знают о лошадях не многие, всё делалось тайно, только свои и доверенные лица. Либо кто-то из своих проболтался, либо свой – предатель. С Аттой бы посоветоваться, а у него только нож, и всё, клинок не ответит. Нужно весточку в Пеллу дать. Можно ли доверять Павке. А если всё же Линкесты? Да что за глупость, как можно сомневаться в друге.
Илька прикрыл глаза представляя перед собой лицо Павки, его светлые волосы, мальчишески задорную улыбку, смеющиеся глаза…
- Павка! Павка! – одними губами позвал он друга. Облик перед глазами замерцал.
- Иль ты… Не могу. Завтра атиняне прибудут. Готовимся.
- Атта рядом?
- Нет. Я с Алесем. Старшие с документами…
Илька вздохнул, что же надо решаться, и потом уже не жалеть ни о чём. Всё равно ответственность на нём будет. Если это дело Линкестов, то сейчас он уничтожит всё, и дядьку Филиппа, и Атту, и Эги…
- Передай Олеже: лошадей потравили. Через пять дней падут.
- Как?! – через какое-то время раздалось в мозгах, немой крик Павки в сочетании с Алесеным.
- Ищите кто. Лошадей спасём.
Ну вот и всё. Илька вогнал нож в стену, прикрыл лицо руками. Если он не прав, ему и отвечать. Парень рывком сел, прежде всего он не пошёл против своей совести. Дома не сиделось, собравшись, он побежал к бабушке. Сейчас основное лошадей спасти, бабушка женщина мудрая, она придумает как, особенно если противоядие Яське известно.
У Данаи уже сидел командир барсов, получая инструкции. Отряд в ночь уйдёт к табуну, заменив тамошнюю охрану. Точно сказать, что среди воинов, находящихся сейчас с лошадьми нет предателя –нельзя. Ночью моски загонят лошадей в реку, отпаивать, потом будут поить настоем на травах. А к утру ещё по росам прогонят табун. Моский отряд получил последнее распоряжение, вообще никого не подпускать к лошадям, связь только с через мальчишек, и пока, перевести лошадей на подножный корм.
- Я связался через Павку с Алесем, сказал, что лошадей траванули, - Илька вызывающе поднял голову, ставя всех в известность о своём решении.
Бабушка испытвающе его разглядывала, потом согласно кивнула.
- Я тоже деда в известность поставила. Пока они к атинянам привязаны, но будут в курсе. Нам тут решать. Даная окинула мальчишек взглядом, - Ну что, молодцы, время уже позднее, давайте спать. Барсы пока займутся лошадьми. Завтра уже серьёзно возьмёмся.
- А как же ты с дедом связалась, он же не телепат – Илька недоверчиво насупился, вот Павка всегда умел мысли читать, по этому его всегда брали на переговоры с другими полисами, что бы знать, что те думают. В то же время таким даром, но слабым, обладал и Кока и Тилк. Дед то этим не обладал, так картинку показать мог, не больше.
- Эх, глупыш.., - Даная задорно рассмеялась. – Вот выростишь, встретишь свою половину, полюбишь, тебя полюбят, и наличие дара будет не важно. Вы станете единым целым. Это и есть Любовь. Только не каждому суждено её найти.
- Я найду, - уверил бабушку мальчишка. Даная ласково потрепала его по волосам.
- Поздно уже, скоро землетрясение, давайте по домам.
Мальчишки перебрались в своё логово. Это был небольшой заброшенный дом на отшибе, когда-то имевший два этижа. Но второй этаж уже провалился, и туда не ходили. Логово передавалось уже третьей ватаге, старшие торжественно вручали его младшим. Ещё недавно тут были Алесь, Кока, Приам, Кен и один из Линкестов – сейчас они все в эфебии. Как-то повелось, что логовом владели пятёрка, вот с Ясоном и их будет пять.
После землетрясения туда прибежал и Кузька, пенками загнав Сурика домой.
Илька развёл огонь в очаге. Фифа с Кузькой объясняли Ясону как проходит посвящение. Моск должен был выследить и убить находящегося в неположенном месте ахеменида или лаконца. Вокруг Эг много мест, куда тех не пускали, но те, словно муравьи, старались пробраться в тайные для них места. Естественно, с убитых мальчишки ничего не снимали, просто бросали труп на дороге, как собаку, собственно, те таковыми и являлись.
Выслушав, вместе с Данкой, Ястка удалился в темноту… Илька остался у очага, беседуя с огнём, Кузька и Фифа стали играть в кости на деньги. Мальчишки ждали Ясона.
Илька всегда любил огонь, мог часами наблюдать за танцем языков пламени. Огонь напоминал ему жизнь, её неуёмные желания. Это был свой особый мир, который подчинялся смотрящему, меняя краски и формы, то веселился, то плакал. Этот мир воевал сам с собой, и любил сам себя. Он мир идей, лишённый конкретной формы. Мир сна, лишённый человеческого содержания. Мир истины, древней как сама природа. В огне заключено всё, что есть вокруг, только в изначальном, диком, хтоническом выражении.
К утру явился Ясон, две отрубленные кисти рук он кинул на середину.
- А это зачем? – Фифа брезгливо отодвинулся.
- Домой, бабушке пошлю, пусть гордится, на дверь прибьет, лаконских у неё нет.

Участие в войнах: Союзническая война. Первая Македонская война. Экспансия в Эгейском море. Вторая Македонская война. Сирийская война.
Участие в сражениях: Апелавра. Лада.

(Philip V of Macedon) Македонский царь, сын Деметрия II

Детство и юность Филиппа прошли под опекой отчима — Антигона III. Вместе с государством царевич наследовал и его политику. Добившись значительных успехов в Греции благодаря помощи Арата (главы ахейского союза), Антигон наказал Филиппу неуклонно следовать советам Арата и только через него приобретать знакомства среди ахейцев и вести переговоры с городами. И Арат так крепко прибрал царевича к своим рукам, что тот вернулся домой полным честолюбивого интереса к Греции и симпатии к своему наставнику. После кончины Антигона, этолийцы, презирая легкомысленность ахейцев, которые, привыкнув ждать спасения из чужих рук и прятаться под защиту македонского оружия, предавались бездействию и праздности, начали тревожить Пелопоннес. При Кафиях они разгромили Арата, и тот, как и прежде, поспешил прибегнуть к помощи македонского царя. Филипп стремительно прибыл в Пелопоннес. В Коринфе он нашел явившихся от союзных государств представителей и в совете с ними обсуждал, какие меры следует принять против этолийцев. Единогласно решено было объявить им войну. После этого Филипп возвратился в Македонию и всю зиму энергично собирал там армию.

В 219 г. до н. э. Филипп через Фессалию вступил в Эпир, соединился с эпиротами, захватил Амбракий, переправился через Амбракийский залив и взял приступом этолийские Фойтии. После этого никто не отваживался выступить против македонцев в открытом бою, и Филипп беспрепятственно опустошил всю Этолию. Он уже собирался переправиться в Пелопоннес, чтобы напасть на входивших в этолийский союз элейцев, но явились вестники из Македонии и сообщили, что дарданы стягивают войска и производят значительные военные приготовления для нападения на страну. Филипп незамедлительно вернулся в Македонию. Воспользовавшись этим, этолийцы напали на эпиротов и предали их земли страшному разорению. Сожжено было и знаменитое Додонское святилище. Все думали, что Филипп не начнет уже в этом году войны, но, едва пришла зима, он с небольшой армией через Фессалию, Эвбею, Беотию и Мегариду вошел в Пелопоннес. Ничего не подозревавшие элейцы собрались тем временем вторгнуться в Сикионию, но на перевале Апелавра наткнулись на Филиппа. Множество элейцев было перебито, другие взяты в плен, бегством спаслось не более сотни. Все это казалось пелопоннесцам чудом: в одно и то же время они получили вести о прибытии царя и о его победе.

Филипп же направился в Аркадию, причем много раз испытывал по пути снежные метели и лишения на перевале через Олигирт. Ахейцы во главе с Аратом-младшим дожидались его у Кафий. Соединившись вместе, оба войска подошли к Псофиду. Этот город, господствующий над Элидой, считался неприступным. С трех сторон он был прикрыт бурными реками, а с четвертой — высокой горой. Тем не менее Филипп, понимая, как важно для него обладание этой твердыней, велел готовиться к штурму. Македонцы переправились через реку и с ходу овладели стенами. Защитники бежали в акрополь, но сдались через несколько дней. Филипп передал город ахейцам и пошел на Ласион. Им он тоже овладел с ходу. После этого элейцы не решались уже выходить навстречу, и македонцы беспрепятственно грабили страну. Элида с древности отличалась богатством и многолюдством, так что добыча была очень велика. Между тем сколь грозен был царь с врагами, столь же любезен оставался он с союзниками, так что пользовался доброй славой не у одних только ахейцев, но и у всех пелопоннесцев. В это время ему в равной степени были присущи проницательность, память и радушие. К этому присоединялись царственная наружность и такой же характер, и, что всего важнее, военная доблесть и отвага. Некоторые города элейцев он взял приступом, другие сами открыли перед ним ворота. Так что еще до исхода зимы вся Трифилия признала его власть.

Весной 218 г. до н. э. Филипп , посовещавшись с друзьями, решил распространить войну на море. Не откладывая дела, царь энергично принялся собирать корабли ахейцев и свои в Лехей, а своих фалангистов обучал гребле. Когда флот и сухопутное войско были готовы, Филипп высадился на земле палеян. Все свои усилия на этот раз он сосредоточил на овладении Кефалленией, так как, имея этот остров, он мог господствовать над северо-западными берегами Пелопоннеса, главным образом над областью элейцев, а также над Эпиром, Этолией и Акарнанией. Но поскольку город кефалян был хорошо укреплен и овладеть им сразу не удалось, Филипп решил вновь перенести войну в Этолию и прежде всего взял Фермы. Всю местность он подверг жестокому разорению, не пощадив даже храмы богов. Из Этолии царь на кораблях отправился в Коринф и, высадившись здесь, быстрым маршем пошел на Лаконику. Лакедемоняне, предполагавшие, что македонцы все лето проведут в Этолии, были вне себя от ужаса, ибо события застигли их врасплох. Тем не менее, царь Ликург II приготовился к сражению на холмах вблизи Менелайона. Позиция казалась достаточно неприступной, но Филипп с пелтастами и иллирийцами смело ударил на врага и выбил его с высот. Лакедемоняне укрылись в крепостях и со стен наблюдали за тем, как македонцы разоряют их страну. Так и не выманив их в поле, Филипп отступил в Коринф.

Между тем этолийцы, измученные войной, спешили заключить мир, так как расчеты их не оправдывались ходом событий: они надеялись найти в Филиппе неопытного мальчика, а на самом деле нашли в нем совершеннолетнего мужа, как в замыслах, так и в исполнении их. Но сам Филипп считал, что время для мира еще не пришло. С наступлением зимы царь вернулся в Македонию. Весной 217 г. до н. э. он выступил против дарданцев и взял Билазоры, город весьма удобно расположенный на пути из Дардании в Македонию, так что благодаря этому подвигу он почти окончательно оградил себя от опасностей со стороны дарданцев. Вслед за тем он отправился в Фтиотиду и попытался с ходу взять Мелитеи. Когда попытка не удалась, Филипп направился к Фтиотийским Фивам, также принадлежавшим этолийцам. На этот раз осада проводилась с чрезвычайным упорством. Придвинув к городу осадные машины, македонцы разрушили часть стены, после чего фиванцы сдались. Таким образом, Филипп обезопасил от набегов этолийцев Магнессию и Фессалию. Всех прежних жителей он продал в рабство и поселил здесь македонцев. Из Фив город был переименован в Филипполь.

Как раз в это время пришло известие о тяжелом поражении, которое потерпели римляне от Ганибала. Когда Филипп сообщил эту новость бывшему фарскому тирану Деметрию, тот стал советовать ему возможно скорее кончить войну с этолийцами и, покорив Иллирию, переправиться с войском в Италию. Деметрий хорошо знал римлян и уверенно предрекал, что, победив их, Филипп сделает первый шаг к мировому господству. Подобными речами Деметрий быстро воспламенил Филиппа, царя юного, счастливого в своих начинаниях и мечтавшего о мировом владычестве. Филипп разослал в греческие города своих послов с просьбой явиться в Навпакт для начала переговоров, и сам прибыл туда же во главе своей армии. Так как война уже изрядно всем надоела, договориться было не трудно, и мир вскоре был заключен на условиях, что каждая сторона останется при своих владениях. После этого Филипп обратился против иллирийцев и одновременно стал готовить суда для переправы в Италию. Вместе с тем он отправил своих послов к Ганибалу, который заключил с ним дружественный союз на таких условиях: Филипп переправится в Италию с флотом как можно большим (полагали, что он сможет снарядить двести кораблей) и будет опустошать морское побережье; по окончании войны вся Италия будет принадлежать Карфагену; окончательно покорив Италию, Ганнибал отплывет в Грецию и поведет войну с тем, кого укажет Филипп; все завоеванные на этот раз земли будут принадлежать Македонии. Таков примерно был этот договор. Но когда македонское посольство отправилось в обратный путь, корабль их был захвачен римлянами. Филиппу пришлось отправить новое посольство, на что потребовалось много времени. К тому же римляне доподлинно знали теперь, что Филипп им враг, и могли заблаговременно подготовиться к войне.

В это время стали проявляться дурные наклонности Филиппа. Его природная испорченность одолела наносную сдержанность и вырвалась из-под ее власти. Постепенно обнажился и выявился истинный нрав Филиппа. Прежде всего, царь нанес обиду младшему Арату , нарушив его супружеские права, и долгое время никто об этом не догадывался, ибо Филипп был семейным другом обоих Аратов и пользовался их гостеприимством. Потом он начал выказывать враждебность к государственным порядкам греков, а вскоре уже открыто дал понять, что хочет избавиться от Арата.

Первый повод к подозрениям доставили события в Мессене. В городе вспыхнула междоусобная борьба. Арат с помощью запоздал, и Филипп, явившись на день раньше, тут же подлил масла в огонь: сначала он особо беседовал с властями и спрашивал, неужели у них нет законов против народа, а потом, в особой беседе с вожаками народа, спрашивал, неужели у них нет силы против тиранов. Обе стороны осмелели: власти попытались схватить и взять под стражу вожаков народа, а те во главе толпы напали на своих противников, убили их и вместе с ними — еще без малого 200 человек.

Когда это ужасное дело, подстроенное Филиппом, уже свершилось и царь старался еще сильнее ожесточить мессенцев друг против друга, прибыл Арат. Он сам не скрывал своего возмущения и не остановил сына, когда тот набросился на Филиппа с резкими и грубыми упреками. Младшему Арату Филипп ничего не ответил, хотя и кипел от гнева, а старшего, прикидываясь, будто спокойно проглотил все сказанное и будто по натуре он сдержан и терпелив, как и подобает государственному мужу, взял за руку и увел из театра как друга. Но Арат чутко почувствовал перемену в царе и с этого времени стал удаляться от него. И когда Филипп двинулся в Эпир и просил его принять участие в походе, он отвечал ему отказом и остался дома.

Филипп выступил против Аполлонии, находившейся в Южной Иллирии. Он подошел к ней по реке, ведя против течения 120 бирем, и начал правильную осаду города. Одновременно македонцы захватили эпирский Орик. Оба города были союзниками римлян и поэтому стали слать в Рим свои посольства, требуя помощи. Хотя римляне были связаны по рукам войной с Карфагеном , новая война не застала их врасплох. Пропретор Марк Валерий, командовавший флотом в Брундизии, с небольшим войском переправился через море и высадился в Иллирии. Римляне с ходу взяли Орик, а затем незаметно приблизились к Аполлонии и тихо вошли в город. Македонцы настолько далеки были от мысли о возможности войны с римлянами, что даже не заметили их прихода. Между тем Валерий узнал, насколько беспечно и нерадиво ведет себя неприятель, и решил воспользоваться этим. Следующей ночью римляне, не поднимая тревоги, в ночной тиши вышли из города и напали на македонский лагерь. Македонское войско охватил такой страх и ужас, что воины стали хватать любое подвернувшееся под руку оружие, но даже не пытались прогнать врага из лагеря. Сам Филипп спросонок бросился бежать полуголый и первый добежал до кораблей на реке. За ним неслась и прочая толпа. Весь лагерь был оставлен в руках римлян. Македонцы опустились на кораблях к морю и тут увидели, что устье реки заперто римским флотом. Филипп велел вытащить суда на берег и сжечь. В Македонию он вернулся посуху, с войском в значительной степени обезоруженным и обобранным.

Сразу вслед за этим Филипп возвратился в Пелопоннес и снова попытался обмануть мессенцев, но сохранить тайну не сумел и стал чинить открытые насилия и разорять страну. Тут Арат порвал с ним окончательно, а Филипп решил избавиться от него. Он принял решение убить Арата в уверенности, что пока тот жив, ему никогда не быть не то что тираном или царем, но даже просто свободным. Филипп поручил своему другу Тавриону извести Арата с помощью яда. Таврион сумел сблизиться с Аратом и дал ему яду, но не сильного и не быстродействующего. Все выглядело так, будто Арат занемог быстротечной чахоткой, которая и свела его в могилу. Однако злодеяние это не осталось тайной ни для самого Арата, ни для всей Эллады. Ахейцы с великими почестями погребли Арата и с этого времени стали относиться к Филиппу с величайшим подозрением.

Отличаясь большой твердостью в исполнении поставленных решений, Филипп не отказался от намерения занять Иллирию. Покончив с делами в Мессении, он повел свое войско к Лиссу. Осмотрев город, царь убедился, что тот прекрасно защищен с моря и суши. Что касается акрополя — Акролисса — то тот был и вовсе неприступен. Чтобы захватить город и крепость, надо было прибегнуть к хитрости. Лучшую часть войска Филипп спрятал в поросших лесом лощинах. С остальными солдатами он подступил с другой стороны к городу. Иллирийцы увидели, что македонцев немного, и смело вышли против них за стены города. После короткого боя Филипп начал отступать. Тогда гарнизон Акролисса тоже вышел из крепости, собираясь ударить им в тыл. Скрытые в лощинах македонцы немедленно ворвались в крепость. Город был взят на другой день. После падения этих твердынь большая часть иллирийцев покорилась Филиппу.

Римляне тоже не теряли времени даром. Пока Филипп расширял свои владения в Иллирии, они нанесли ему удар в самой Элладе. В 211 г. до н. э. Марк Валерий Левин , явившись к этолийцам, побудил их своими речами вновь начать войну против Македонии. Сейчас же был заключен договор, по которому римляне обещали новым союзникам захватить для них Акарнанию, а этолийцы — помогать римлянам вплоть до заключения мира. Филипп зимовал в Пелле. Туда ему донесли об отпадении этолийцев. Положение его сильно осложнилось. Филипп собирался ранней весной двинуться с войском в Грецию, но, чтобы обезопасить Македонию с тыла — от беспокойных иллирийцев и соседних им городов, прежде напал на своих северных соседей. Опустошив Иллирию, он повернул в Пелагонию и взял Синтию, город дарданцев, где готовилось вторжение в Македонию, а потом пошел во Фракию на медов и захватил их столицу, город Иамфорину.

Наконец летом 209 г. до н. э. Филипп пришел на помощь ахейцем. Им приходилось воевать и против этолийцев, и против лакедемонян. Спартанский тиран Маханид донимал их на границах, а этолийцы опустошали их земли, переправив свою армию через пролив между Патрами и Навпактом.

Филипп высадился у Ламии в Фессалии. Этолийцы под предводительством Пиррия выступили против него. С ними были вспомогательные войска, посланные пергамским царем Атталом, и около 1000 римских моряков. Филипп дважды нанес Пиррию поражение. Перепуганные этолийцы укрылись за стенами Ламии, а Филипп через Фессалию и Беотию переправился на Эвбею, чтобы не допустить высадки Аттала, который, по слухам, собирался туда с флотом. Оставив на Эвбее гарнизон на случай появления Аттала, он с небольшим числом всадников и легковооруженных прибыл в Аргос. Тут народ поручил ему устройство Немейских игр.

По окончании праздника Филипп оставался некоторое время в Аргосе. Он снял с себя пурпурную одежду и царский венец, дабы по виду приравнять себя к народу, показаться человеком добродушным и простым. Однако его безраздельная власть проявлялась в том, с какой свободой он предавался распутству. Филипп не довольствовался уже тем, что соблазнял вдов и прелюбодействовал с замужними женщинами. Он открыто посылал за всякой женщиной, какая только приглянулась ему, и если та не являлась немедленно на его зов, он совершал насилие прямо в ее доме. Ахейцам тяжело было смотреть на то, как он злоупотребляет своей властью. Но, будучи теснимы со всех сторон врагами, они вынуждены были терпеть и сносить чудовищные обиды.

Закончив среди этих гнусностей Немейские игры, Филипп отправился к Димам, рассчитывая выбить гарнизон этолийцев, который позвали и приняли в свой город элейцы. Филипп не знал, что в Элиде находится уже и римский гарнизон — около четырех тысяч легионеров. Только когда начался бой и царь увидел римские знамена, он догадался, с кем ему придется иметь дело, но было уже поздно отступать. Тогда Филипп во главе конницы бросился на римскую когорту. Его лошадь пронзили копьем, и царь свалился через ее голову. Вокруг него завязалась яростная битва. Филиппу пришлось мужественно отбиваться — пешему против всадников; множество людей было убито вокруг него, наконец, выхваченный своими воинами, он ускакал на другом коне. Вскоре пришло известие о смутах в Македонии — дарданы начали войну и захватили Орестиду. Филипп бросил этолийскую войну и поспешил на родину.

В следующем году положение еще более усложнилось: из Азии переправился пергамский царь Аттал I , бывший также римским союзником. Этоляне сильно ободрились по прибытии римлян и царя Аттала; они наводили ужас на всех своих врагов и теснили их на суше, тогда как Аттал и проконсул Публий Сульпиций действовали на море. И не только акарняне, беотийцы и эвбейцы были в великом страхе, но и ахейцы. Ведь кроме этолийцев, с которыми ахейцы воевали, им грозил еще и лакедемонский тиран Маханид, расположившийся лагерем недалеко от аргосских границ. Все посольства, отправленные к Филиппу, умоляли царя о помощи, напоминая о бедах, которые грозили одним с суши, а другим с моря. Из собственного царства Филиппа тоже шли тревожные вести: против него поднялся иллирийский царь Скердилаид да и фракийцы, особенно меды, готовы были напасть на пограничные области Македонии. Из Беотии сообщали, что этолийцы перегородили валом и рвом Фермопильское ущелье в самом узком его месте, чтобы не дать Филиппу пройти на помощь союзным городам.

Столь беспокойная обстановка могла бы встревожить даже ленивого полководца. Филипп отпустил посольства, пообещав всем свою помощь, насколько позволяют время и обстоятельства, а пока сделал самое необходимое — отправил гарнизон на остров Пепарет, откуда пришло известие, что все окрестности опустошены Атталом. Полифанта Филипп послал с небольшим отрядом в Беотию, Мениппа, еще одного своего полководца, — в Халкиду, на Эвбею. Сам он отправился в Фессалию к Скотусе и распорядился переправить туда из Лариссы македонское войско. Узнав, что Аттал высадился в Локриде, Филипп ночью выступил в поход. Македонцы оттеснили и разбили этолийский отряд, засевший в Фермопилах, вторглись в Фокиду и ускоренным маршем прошли ее чуть ли не за один день. Таким образом Филипп внезапно появился у Опунта, когда его никто не ждал. Аттал едва успел погрузить свое войско на корабли и бежал, а Филипп легко завоевал всю Дориду. После этого он совершил еще несколько молниеносных походов в разные части Эллады, но судьба в этом году словно потешалась над ним и враги каждый раз ускользали из его рук. Поэтому громких побед не было. Тем не менее, царь считал, что действовал успешно — ведь Аттал отступил, а помощь бедствовавшим союзникам была оказана вовремя, и Филипп вернулся в Македонию, намереваясь начать войну с дарданами.

В следующие два года римляне, занятые войной с Ганнибалом , совсем забыли о Греции. Поэтому Филипп принудил этолийцев, брошенных римлянами, просить мира и заключил его на условиях, ему угодных. В 205 г. до н. э. проконсул Публий Семпроний, прибывший в Эпидамн с 35 кораблями и одиннадцатью тысячами воинов, узнал, что этолийцы вышли из войны. Эпироты, утомленные долгой войной, решили принять на себя посредничество в заключении мира. Филипп охотно отправился в Фойнику и встретился здесь с Семпронием. Поскольку обе стороны искали способа окончить войну, мир заключен был сравнительно легко.

В 203 г. до н. э. Филипп захватил Лисимахию , переправился в Азию и вероломно захватил Кий, все население которого продал в рабство. Эти города были союзниками этолийцев. Немного погодя Филипп приказал тем из своих подданных, которые жили у моря, доставить флот, взял Хиос и Самос, опустошил часть земли Аттала I и попытался захватить Пергам. Благодаря выгодному положению гарнизон легко отражал нападения македонцев. Тогда царь обратил свою ярость и раздражение на предместья. Он не только жег и разрушал до основания храмы и алтари, но велел разбивать самые камни, чтобы всякое восстановление развалин сделать невозможным. Таким образом, множество великолепных храмов было сравнено с землей. Не совершив больше ничего достойного, Филипп хотел незаметно сняться с якоря и отплыть к Самосу. Но Аттал, обнаружив отплытие македонцев, бросился со своим флотом в погоню. Союзниками его были родосцы. Настигнув Филиппа недалеко от Хиоса, они нанесли ему сильное поражение.

После этого война была перенесена в Карию. Филипп осадил родосский город Принас. Македонцы быстро изготовили навесы и другие приспособления и повели осаду при помощи подкопов. Но местность была скалиста, и попытка не имела успеха. Тогда Филипп придумал такое средство: днем он велел производить шум под землею, как будто земляные работы ревностно производились, а по ночам издалека сносилась земля и насыпалась у входа в подкоп с целью наводить ужас на жителей города, которые судили о ходе работы по огромным кучам земли. Сначала принасяне мужественно выдерживали осаду, но потом, когда Филипп прислал объявить, что стена их подперта уже на протяжении чуть не двух плефов, и спрашивал, что они предпочитают, покинуть ли невредимыми город или всем погибнуть вместе с городом, когда сожжены будут подпорки, принасяне поверили его словам и выдали город. Тем не менее вследствие недостатка продовольствия положение Филиппа в Азии было нелегким. С большим трудом насилием и лестью он добывал пропитание для голодного войска. К тому же он знал, что пергамцы и родосцы отправили посольства в Рим с жалобами на него и что римляне, только что победившие Ганнибала, имеют теперь свободные руки для македонской войны.

Если бы в это время Аттал и родосцы не дали Филиппу передышки, они вполне могли бы победить его даже без помощи римлян. Но, переправившись в 201 г. до н. э. на Эгину, Аттал пребывал в бездействии, ожидая ответа от этолийцев, которых он призывал вновь вступить в войну. Тем временем Филипп переправился через Геллеспонт во Фракию и успел собраться с силами. Две тысячи воинов вместе с Филоклом он отправил осаждать Афины, а сам стал захватывать один город за другим. Овладев во Фракии Эносом и Маронеями, он захватил затем Кипселу, Серей и Дориск. Оттуда он передвинулся к Херсонесу и принял под свою руку Элеунт, Каллиполь и еще несколько небольших крепостей. Лишь жители Абидоса закрыли перед царем ворота, и город был взят только после тяжелой осады и ожесточенного штурма, когда почти не осталось живых защитников.

В то же время Филипп и сирийский царь Антиох III заключили договор о разделе владений Египта, где в это время сел на престол малолетний Птолемей V . Филипп пообещал Антиоху помощь в завоевании Кипра, а Антиох Филиппу — в завоевании Кикладских островов. Об этом договоре, взволновавшем всех, родосцы донесли римлянам. Помимо родосцев и послы афинян обвиняли македонцев за осаду. Этолийцы, обеспокоенные ростом могущества Филиппа, стали опять проситься в число римских союзников. Римляне, в свою очередь, отправили Филиппу запрещение на совершение каких-либо действий против родосцев, афинян, а также Аттала или другого какого-нибудь друга римлян. На это Филипп ответил, что римлянам будет хорошо, если они будут держаться мира с ним на тех условиях, на которых они его заключили. Так был нарушен заключенный недавно договор, и началась Вторая Македонская война . Римское войско во главе с консулом Публием Сульпицием быстро переправилось в Элладу.

Узнав об этом, Филипп переправился с войском в Фессалию. Но он опоздал: римляне уже были в Афинах. Их корабли совершили дерзкий налет на Эвбею и сожгли союзную македонцам Халкидику. Желая отомстить, Филипп поспешил в Аттику. Афиняне были настороже, и македонцы, сделав несколько безуспешных приступов, отступили, страшно опустошив всю округу. Филипп поспешил в Аргос, где собрался совет Ахейского союза. Он хотел втянуть и ахейцев в войну против римлян, но те не торопились вступать в противоборство с таким опасным противником.

Между тем, собравшись с силами, Филипп выступил в Иллирию, где находилось римское войско. Обе армии встретились близ Атака и несколько дней прощупывали друг друга в небольших стычках. Но вот Филипп дождался, когда римские фуражиры вышли в поля за хлебом, и внезапно напал на них. Множество римлян было убито, и, чтобы спасти остальных, консул спешно вывел из лагеря легион. Македонцы, увлеченные преследованием, неожиданно были атакованы правильно построенным войском, и ход битвы сразу изменился не в их пользу. Сам царь оказался в опасности: под ним ранили коня, тот упал вместе со всадником, и Филиппа чуть было не затоптали. Спас его конник, который соскочил на землю, поднял растерявшегося царя и посадил его на своего коня. Пешим этот солдат не мог поспеть за своими, и его изрубили мечами римляне, поспешившие к тому месту, где упал царь. Филипп в страхе бросился прочь. Конь кое-как вынес его из болот, и царь наконец добрался до своего лагеря; там уже и не чаяли увидеть его живым и здоровым. Филипп велел разложить в лагере костры, а солдатам тихо и незаметно сниматься с места.

Всю зиму Филипп обучал македонцев и наемников, готовясь к войне так тщательно, как никогда раньше. Опыт прежних сражений сильно беспокоил его, поскольку превосходство римлян как в дисциплине, так и в вооружении было налицо.

Весной 199 г. до н. э. Филипп выступил во главе армии к горным проходам из Эпира в Македонию. Вместо того, чтобы искать сражения, как это было в прошлом году, он велел укреплять гору Меропу. В ненадежных местах македонцы насыпали валы и возводили башни. Кроме того, установлено было множество метательных машин, чтобы держать противника на расстоянии. Царский шатер Филипп поставил на самом заметном возвышении, перед валами, рассчитывая своей уверенностью внушить ужас врагам и надежду своим. Весь этот год римляне простояли перед Меропой, не решаясь войти в проход.

Но в 198 г. до н. э. консулом был избран молодой и энергичный Тит Квинкций Фламиний . Ему выпал жребий воевать с Филиппом и македонцами, и это было большой удачей для римлян, потому что для войны с этим народом им не нужен был военачальник, во всем полагающийся лишь на силу, напротив — успеха скорее можно было добиться переговорами и убеждением. Македонская держава давала Филиппу достаточно войска для одного сражения, но в случае длительной войны пополнение фаланги, снабжение снаряжением и деньгами зависели исключительно от греков, и, если бы не удалось отрезать Грецию от Филиппа, судьба войны не решилась бы одним сражением. Ни разу до этого Греция не соприкасалась так близко с Римом и тогда впервые оказалась замешанной в его дела, и не будь римский полководец от природы человеком великодушным, чаще обращающимся к речам, чем к оружию, не будь он так настойчив, защищая справедливость, Греция отнюдь не столь легко предпочла бы новую чужеземную власть прежней, привычной.

Явившись в Эпир, Фламиний хотел силой проложить себе путь через горы. Битва обещала быть чрезвычайно кровопролитной, но тут к консулу явилось несколько тамошних пастухов. Они сообщили, что есть окольный путь, не замеченный врагами, и обещали провести римлян так, чтобы самое большое на третий день добраться до вершины. Фламиний немедля отправил в тыл македонцам четырехтысячный отряд и на третий день завязал новое сражение. В разгар битвы македонцы вдруг увидели римлян позади своих позиций на вершине горы и пришли в замешательство. Тотчас все македонское войско бросилось бежать. Сам царь сначала опрометью пустился в бегство, но через пять миль сообразил, что в таких труднопроходимых местах противник все равно не сможет его преследовать. Филипп остановился на каком-то холме и стал собирать бегущих. Выяснилось, что в его войске погибло не более двух тысяч человек, а все остальные, словно по данному им знаку, собрались воедино и сомкнутым строем пошли в Фессалию. Римляне, пока это было возможно, преследовали их.

Двигаясь через Фессалию, Филипп уничтожал все, что нельзя было унести, а города сжигал. И враг не мог причинить более страшного зла, чем фессалийцам довелось претерпеть от союзников. Напротив, римляне, несмотря на то, что терпели сильную нужду в продовольствии, были удержаны консулом от грабежей. Всюду, куда они прибывали, восстанавливался порядок. Это очень расположило фессалийцев в их пользу. Один за другим фессалийские города переходили на сторону римлян. Из Фессалии Фламиний перешел в Фокиду и к исходу года завоевал ее всю. В то же время римский флот овладел Эвбеей. Но самой большой удачей Фламиния было то, что он переманил на свою сторону ахейцев — давних и наиболее верных союзников Македонии. Только мегалопольцы, аргосцы и ахейские Димы сохранили верность Филиппу. Когда же Фламиний, встретившись с Филиппом, предложил ему мир и дружбу при условии, что тот вернет грекам независимость и выведет караульные отряды из греческих городов, а Филипп этого условия не принял, все, даже приверженцы Филиппа, поняли, что римляне пришли воевать не против Греции, а против Македонии за освобождение Греции.

В 197 г. до н. э. Фламиний без боя занял Беотию, а Филипп , наблюдавший за всеми этими успехами римлян из Македонии, объявил набор по всем городам его царства. Но молодых людей сильно не доставало, так как беспрерывные войны, которым страна предавалась вот уже более 150 лет, истребили многие поколения македонцев. Царю пришлось записывать в войско новобранцев шестнадцати лет и дослужившихся до отставки ветеранов. С пополненным таким образом войском он отправился к Дию и там разбил свой лагерь. В фалангу было собрано 16 000 воинов — вся боевая мощь Македонского царства, — 2000 конников и 8000 легковооруженных.

Оба полководца искали решительной битвы. Постепенно сходясь, оба войска случайно столкнулись неподалеку от города Скотусы на холмах, носивших название Киноскефалы. Легковооруженные немедленно бросились в бой, и македонцы стали теснить римлян. Один за другим гонцы возвращались к царю, крича, что римляне в страхе бегут; и в конце концов, это побудило Филиппа ввести в бой фалангу, хотя сильнопересеченная местность была неудобной для македонского строя. Точно так же поневоле должен был начать сражение и Фламиний, поскольку не видел другой возможности остановить отступление. Римляне пропустили сквозь ряды бегущих и затем сомкнулись для решительной битвы.

На правом фланге Филипп имел поначалу перевес. Македонцы наступали здесь с вершины холмов. Удар их массивной фаланги смял римлян, которые не выдержали натиска сомкнутых щитов и сарисс. Оставив разбитое крыло, Фламиний быстро поскакал к другому. Здесь положение было совсем другим. Македонская армия не успела еще вся втянуться в битву, и подходившие части должны были прямо с ходу вступать в бой. Фаланга, выстроенная скорей для похода, чем для сражения, едва вышла на кряж. Фламиний повел римлян в атаку на этот еще не выровненный строй. Вперед он пустил слонов. Как он и ожидал, македонцы после первого же натиска обратились в бегство. Часть римлян бросилась преследовать их, другая, развернувшись, зашла в тыл правому крылу македонцев. Тяжелая фаланга не имела возможности развернуться. К тому же, спустившись в долину, македонцы отдали врагу высоты. Избиваемые с двух сторон, они вскоре побросали оружие и обратились в бегство.

Филипп с немногими пехотинцами и конниками сперва поднялся на самый высокий холм, чтобы взглянуть, как идет сражение на левом крыле. Увидев там повальное бегство и сверкание римских знамен, он понял, что битва проиграна, и сам обратился в бегство. В этом сражении, положившем конец македонскому могуществу, он потерял 8000 убитыми и 5000 пленными. Из Темпов Филипп отправился в Македонию, собирая по дороге остатки своей рассеянной армии, а в Лариссу отправил послов, чтобы начать с Фламинием переговоры о мире.

Фламиний уже знал о том, что Антиох III готовится к походу на Европу, и потому охотно согласился на перемирие. Филипп отправил своих послов в Рим, и мир вскоре был заключен. По его условиям Филипп должен был предоставить свободу всем эллинам без исключения, как европейским, так и азиатским, и вывести гарнизоны из их городов. Затем он должен был отдать Риму все свои корабли, кроме пяти, и уплатить тысячу талантов контрибуции.

В 196 г. до н. э. дарданы, преисполнившиеся презрения к побежденному Македонскому царству, перешли его границы и начали опустошать северные земли. Казалось, что весь мир ополчился против Филиппа, что сама судьба преследует и его, и македонцев. И, тем не менее, услыхав об этом, царь решил, что лучше умереть, чем уступить владения в самой Македонии. Проведя по городам поспешный набор, он с шестью тысячами пехоты и пятьюстами всадниками внезапно напал на неприятеля у Стобов в Пеонии. Множество врагов было перебито в сражении, но еще более по полям, куда они разбрелись в поисках добычи.

Между тем с уходом македонцев из Греции роль Филиппа в международных делах хотя и ослабла, но не сошла сразу на нет. После того как в 192 г. до н. э. у римлян началась война с Антиохом III, обе стороны в равной мере старались заручиться его поддержкой. Говорят, что Филипп совсем уже было собрался вверить себя судьбе и выступить на стороне Антиоха, но тут до него дошли слухи об одном, по виду великодушном, а на деле суетном поступке Антиоха — находясь у Киноскефал, царь велел собрать рассеянные по полю кости македонцев и насыпать над ними погребальный холм. У македонцев это деяние не вызвало признательности, а самого Филиппа оно привело в ярость. Он немедленно отправил послов к римлянам и объявил, что готов быть их верным союзником в войне с сирийцами.

И действительно — весной 191 г. до н. э. Филипп объединил свои силы с отрядом претора Бебия и вступил вместе с ним в Фессалию. Римляне напали на Факий, а македонцы — на Маллойю в Перребии. По взятии последней, Филипп отправился к Лимнею. Лимнейцы некоторое время оборонялись, но, когда к городу подошел консул Маний Ацилий, они сдались. Царь отправился затем на Афаманию. Правивший там Аминандр бежал с семьей в Амбракию, а вся страна предалась под власть македонян. Как раз в это время на Балканский полуостров переправился консул Ацилий с основными силами римлян. Филиппу он поручил осаду Ламии, а сам выступил против Антиоха, которого вскоре и разгромил в Фермопильском проходе. Когда римляне после победы подошли к Ламии, жители предпочли сдаться Ацилию, а не Филиппу, которому консул велел отступить от города. Несмотря на то, что македонцы потратили много сил на осаду этого города, а все плоды победы пожали римляне, Филипп на этот раз никак не выказал своей обиды.

От Ламии Филипп пошел на Деметриаду и захватил ее без боя. Затем он овладел так же легко всей Долопией. В благодарность за услуги римляне отпустили к Филиппу его сына Деметрия , которого до этого удерживали в Риме в качестве заложника.

В 190 г. до н. э. новый консул Луций Сципион повел римское войско через Македонию и Фракию к Геллеспонту. Этот путь был бы для него трудным и тяжелым, если бы Филипп не приготовил для него дороги, не принимал и не сопровождал его, заранее наведя мосты и приготовя рынки. За это Сципион тотчас же освободил его от уплаты недоимок, получив на то полномочия от сената.

В 189 г. до н. э. царь Афамании Аминандр возвратился из изгнания с помощью этолийцев и выбил македонские гарнизоны из всех своих городов. Узнав об отпадении Афамании, Филипп выступил из Македонии с шестью тысячами солдат. Но в узком ущелье при переходе через горы афаманцы напали на войско царя и нанесли ему чувствительные потери. Филипп принужден был вернуться. После этого этолийцы отобрали у македонцев Афаманию и Долопию.

В последующие годы Филипп старался всеми силами возродить прежнее могущество Македонии. Он резко увеличил поступления в казну, повысив налоги на урожай и пошлины на ввозимые морем товары, возобновил работы на заброшенных рудниках и начал разрабатывать множество новых. Чтобы восстановить прежнюю численность населения, поредевшего в предыдущих войнах, он заставлял своих подданных вступать в брак и заводить детей, а кроме того, начал массами переселять в Македонию фракийцев.

Притесняемые Филиппом фракийцы, перребы и афаманцы отправили посольства в Рим и жаловались на него сенату. Для разбора дела сенат отрядил в Македонию своих послов. Выслушав обе стороны, римляне решили спор в пользу афамантов и перребов, объявив, что Филипп должен вывезти гарнизоны из их городов и довольствоваться старыми границами Македонии. Сложнее оказался вопрос о фракийских городах Эносе и Маронее, ранее принадлежавших Македонии, а затем, во время войны с Римом, отпавших от нее. Судьба их так и осталась нерешенной. Однако и отсюда Филипп должен был вывести свои гарнизоны. Весь этот процесс, во время которого царь должен был оправдываться и изворачиваться, чтобы доказать свою правоту, а также самый приговор жестоко оскорбили и возмутили Филиппа. Он увидел, что римляне благоволят к его врагам и не остановятся ни перед чем, лишь бы окончательно сломить могущество Македонии.

Не имея сил выступить против римлян, Филипп сорвал свой гнев на маронейцах. В 185 г. до н. э. он приказал перебить в этом городе виднейших представителей антимакедонской партии. Чтобы оправдаться после этого перед сенатом, царь отослал в Италию своего младшего сына Деметрия. Сенат, выслушав Деметрия, решил не наказывать царя. Филиппу было объявлено, что он получает прощение только благодаря своему сыну. Обласканный римлянами Деметрий возвратился в Македонию, где его так же с восторгом приветствовал простой народ. С этих пор Деметрий постоянно был окружен вниманием толпы и считался другом римлян. И то и другое приводило отца в бешенство.

В 183 г. до н. э. Филипп отправился походом во внутреннюю Фракию против одрисов, бессов и дентелетов. Он взял Филипполь, жители которого бежали в горы, а в Пеонии основал город Персиду. Мысль о будущей войне с Римом ни на минуту не оставляла царя. Зная, какому могущественному врагу придется ему противостоять, Филипп готовился к войне с большим старанием. Всех граждан из приморских городов он переселил в Пеонию, а покинутые города заселил фракийцами, надеясь, что верностью новых поселенцев будет лучше обеспечено спокойствие городов в трудные времена. Множество народа было оторвано от родных очагов и выслано на чужбину. В центральных районах страны строились крепости, и в них накапливались оружие, деньги и крепкие молодые люди. Оружия было запасено на 30 000 человек, восемь миллионов медимнов хлеба надежно хранилось за стенами, а денег скопилось так много, что хватило бы на жалование десяти тысячам наемников в течение 10 лет.

Последние годы царствования Филиппа были омрачены тяжкими раздорами в его семействе. Персей, его старший сын, видя, что его брат Деметрий все больше завоевывает популярность и уважение македонцев и милость римлян, решил, что только преступление сохранит ему надежду на трон, и на это направил все свои помыслы. Чтобы осуществить свой замысел, Персей стал поодиночке испытывать отцовских друзей. Видя растущую со дня на день ненависть Филиппа к римлянам, которой Персей активно способствовал, а Деметрий изо всех сил противился, друзья отца почувствовали неизбежную гибель юноши и решили поддерживать неминуемое будущее. Чтобы Деметрий представлялся отцу все более подозрительным, они нарочно переводили разговоры на то, что делается у римлян, одни осмеивали их обычаи и нравы, другие — их деяния, третьи — облик самого города, четвертые — какого-нибудь знатного римлянина. А неосторожный юноша как по любви своей к римлянам, так и из соперничества с братом старался все это защитить и тем делал себя уязвимым для доносов и подозрительным для отца. Поэтому отец не посвящал Деметрия ни в какие свои намерения относительно Рима , но доверял лишь Персею, ночью и днем вынашивая с ним все свои ратные замыслы. Старший сын вполне использовал эту близость. То и дело говорил он отцу, что римский лазутчик находится в их собственной семье, что Деметрий только и грезит о том, как убить его, Персея, и самому получить власть из рук римлян. Филипп и верил и не верил в это, но с каждым днем все более и более отдалялся от младшего сына.

Подготовив, таким образом, почву, Персей вошел в заговор с правителем Пэонии Диасом, приказав ему любой ценой вкрасться в доверие Деметрию, чтобы узнать все его скрытые чувства и тайные замыслы. Диас воспользовался простодушием неосторожного юноши, не без основания, гневавшегося на своих родных, и узнал, что тот замышляет бегство в Рим. Об этом немедленно доложили Филиппу.

Царь как раз находился с войсками в стране медов. Отягченный подозрениями, он вернулся в Македонию и велел провести расследование. Среди прочих обвинений Филиппу передали подложное письмо, скрепленное поддельной печатью Тита Квинция. В письме содержалась просьба за Деметрия на тот случай, если увлеченный жаждой власти юноша уже сделал какой-то неверный шаг: никаких-де умыслов против кого-то из родственников у царевича нет, да и он, Тит Квинкций, совсем не тот человек, чтобы стать вдохновителем какого-нибудь нечестивого замысла. Это письмо лишь предало достоверности Персеевым обвинениям.

Разобрав все эти улики, Филипп решил убить Деметрия, но тайно, чтобы не обнаружить своих намерений против римлян. На одном из пиров юноше подали отравленное вино, а затем, когда он ушел в спальню и лежал, испытывая ужасные мучения, двое убийц задушили его, обмотав ему шею и голову покрывалом.

Но прошло совсем немного времени, и Филипп раскаялся в своем бессердечии. К тому же Персей , устранив соперника, стал вести себя по отношению к отцу не только менее почтительно, но даже нахально, своим поведением намекая, что Филиппу пора на покой. Филипп был крайне этим оскорблен и с каждым днем все горше оплакивал смерть невинного Деметрия. Потом, заподозрив, что он стал жертвой козней, он приказал подвергнуть пыткам свидетелей и доносчиков. Когда те во всем признались, открылся коварный обман Персея. Но к этому моменту Персей был уже чрезмерно могущественен, а Филипп слишком стар, чтобы можно было рассчитывать на возмездие. И все-таки царь всерьез думал о том, чтобы лишить непокорного сына престола. Он приблизил к себе Антигона (племянника Антигона III ), и окружил его царскими почестями. Вслед за тем Филипп отправился по городам Македонии объявлять их правителям о своих видах на Антигона, и если б ему суждено было прожить еще несколько лет, то он, несомненно, передал бы всю власть Антигону. Но, приехав в Амфиполь, царь заболел, слег в постель и вскоре скончался.

Известный своими амбициями к завоеваниям Александр Македонский занял в истории место, как великий древний эллинский полководец и завоеватель.

За 10 лет военных походов он покорил больше половины известных на тот момент земель и не потерпел ни одного поражения в битвах!

Краткая биография

Александр Македонский (имя – Александр III ; прозвище – «Великий» ) родился 20-21 июля 356г до нашей эры в Македонии. Его отец — Филипп II , был действующим царем Македонии. Его мать – Олимпиада , дочь царя Эпира.

Известно, что в 7 лет мальчика начали обучать военному искусству и различным наукам. Александр не проявлял интереса к философии и математики. Зато в езде на лошади и стрельбе из лука, а также некоторых других физических и военных науках ему не было равных .

Ученик Аристотеля

Одним из учителей юного Александра Македонского был Аристотель – известный мудрейший древнегреческий философ. Благодаря рассказам своего учителя о Вселенной и ее множественных богатствах и чудесах, мальчик стал мечтать о покорении новых земель.

После очередной новости о том, что его отец Филипп победил очередного врага и завоевал город, Александр III приходил в печаль и говорил: «Такими темпами мне ничего не останется…»

Юный полководец

В 16 лет Александр прошел первое боевое крещение во время битвы с афинянами. Его командование конницей решило исход битвы в пользу македонцев и принесло юному полководцу прозвище «Великий» . Воины Филиппа славили его!

Отец был доволен первым практическим опытом сына и с этого момента юный Александр стал плотно изучать военную науку: основы ведения боя, особенности действий фаланги – боевого подразделения македонян, делавшее их численное меньшинство неважным в битвах с врагами.

Царь Македонии

Когда Александру исполнилось 20 лет, его отца коварно убил один из приближенных . Пришла пора принимать царский трон и управление государством. Александр Македонский не участвовал во внутреннем управлении, зато активно и плодотворно проявил себя в качестве полководца и захватчика сначала соседних городов, а в дальнейшем- соседних и далеких земель.

Существует легенда, что во время осады Афин к Македонскому вышел главный полководец греков Фокион и сказал следующие слова:

«Зачем тебе драться против соплеменников, против эллинов? Ты же стремишься к славе и богатствам, так отправляйся в Азию, бейся против варваров. Там ты завоюешь богатство, добьешься воинской славы, а среди греков ты прославишься добротой».

Македонский воспользовался мудрым советом греческого военачальника, отступил от Афин и направил свое 40 тысячное войско (по некоторым данным – было около 50тыс. воинов) в поход на земли Азии, Персии, Египта.

Фараон Египта

Переправившись через пролив Геллеспонт, Александр со своей армией принял первый бой с персидской армией недалеко от Трои, на реке Граник.

Персидская армия была разгромлена талантливым полководцем из Македонии. После этого многие города персов сдались молодому царю без боя.

В 332г. до н.э. Македонский безо всякого сопротивления вошел в Египет и стал его Фараоном . К тому времени практически вся военная мощь египтян была в Малой Азии.

Царь Азии

После укрепления своего положения в Египетских землях и постройки города Александрии, Македонский решает углубиться в азиатские земли. К тому времени Дарий III , персидский царь, успел собрать большую армию для новой битвы с Александром.

1 октября 331 до н. э. состоялась грандиозная битва при Гавгамелах , в ходе которой войска персов и подвластных им народов были разбиты. Дарий в очередной раз бежал с поля битвы, чем еще больше уронил свой авторитет.

После этой битвы сатрапы многих персидских земель стали звать завоевателя Александра Царем Азии и открывали ему ворота без боя.

Персидский царь

Далее Александр двинулся к югу, где древний Вавилон и Сузы , одна из столиц Персидской империи, открыли ему свои ворота. Персидские сатрапы, потеряв веру в Дария, стали переходить на службу к Царю Азии.

Из Суз Александр через горные переходы направился к Персеполю , центру исконно персидской земли. После неудачной попытки прорваться с ходу Александр с частью своего войска обошёл отряды сатрапа Персии Ариобарзана, и в январе 330 до н. э. Персеполь пал .

Македонская армия отдыхала в городе до конца весны, а перед уходом дворец персидских царей был сожжён.

По знаменитой легенде пожар организовала гетера Таис Афинская, любовница военачальника Птолемея, подзадорив пьяную компанию Александра с его друзьями.

В мае 330 до н. э. Александр возобновил преследование Дария, сначала в Мидии, а затем в Парфии. В июле 330 до н. э. царь Дарий был убит в результате заговора своих военачальников. Бактрийский сатрап Бесс , убивший Дария, назвал себя новым царем Персидской империи. Бесс пытался организовать сопротивление в восточных сатрапиях, но был захвачен соратниками, выдан Александру и казнён им в июне 329 до н. э.

Поход в Индию

После победы над персами Александр Македонский не стал возвращаться в родные пенаты, а двинулся в Индию . В сражении он победил войско индийского царя Пора и хотел дойти до Мирового океана . Но тут взбунтовалось его войско.

Македоняне не хотели больше воевать, они требовали возвращения на родину, обвиняли своего царя в чрезмерной жажде богатства и славы. Пришлось ему уступить. У него были грандиозные планы, он хотел завоевать весь мир, думал построить через пустыню Сахару дорогу, выкопать вдоль нее колодцы и многое другое.

Смерть Александра «Великого»

По возвращении в Вавилон, Александр в скором времени заболел лихорадкой. Болезнь прогрессировала, Великий полководец боролся с нею 10 дней, но 13 июня 323 года до нашей эры Александр Македонский умер.

Его тело переправили в Александрию, где похоронили с большими почестями в золотом гробу.